Игорь Носовский: Ясеневое поле

Граф Тиринбора медленно поднялся со своего места, оказавшись довольно высоким. Он тяжело, по-старчески вздохнул, как бы сбрасывая с плеч всю тяжесть своего бремени и неспешно подошел к окну, раздвинув бархатные пыльные шторы. Кабинет наполнился светом и настоятелю Готтону, сидевшему напротив окна, пришлось зажмуриться.

— Посмотри в окно, брат, — спокойно сказал граф. — Что ты видишь?

Турин Эмельгем скривился и нехотя ответил:

— Дети играют во дворе, конюх чистит лошадь, псарь кормит собак, кухарки готовят жаркое. Все как обычно, брат. К чему эти отвлеченные беседы?

— Одним словом — это мир, — заключил Эстор. — Все, что ты видишь вокруг — радостные детские возгласы, попойки в трактирах, стук топоров в Тихолесье, байки охотников — все это возможно только в мирное время. Разве тебе мало тех времен, которые принес в наши земли отец? Разве тебе мало кровавых битв, предательств и жертв? Ты хочешь всего этого только потому, что Эшторном теперь правит толстый повеса, который дорвался до бочки с вином?

Турин Эмельгем задумался, поигрывая желваками.

— Онор Легилль еще совсем молод, — заключил граф. — И вся его спесь рано или поздно пройдет. Когда он насытится вином и шлюхами, настанет время править своими землями по-настоящему. Будет он хорошим князем или плохим, я не могу сказать. Но одно я знаю точно — мятежом проблемы не решаются. Графы не дождутся от меня ни единого меча и это мое последнее слово.

— Последний мятеж в Тиринборе отнял у нас законного владетеля Удела Топей, — пробубнил Бык. — Ты отказался подавлять восстание и дом Нормар перестал существовать. Теперь Уделом Топей правят сомнительные виконты, у которых нет вассала.

— Я послал своего гонца в Дорхем, чтобы найти там младшего сына барона Нормара. Говорят, что он обучается там грамоте. Мы восстановим равновесие, как только этот юноша найдется, — Эстор Эмельгем впился взглядом в негодующего брата. — У тебя ко мне все?

— Есть еще кое-что, — с виной в голосе проговорил Турин Эмельгем и граф кивнул, давая ему слово. — Князь Онор Легилль провозгласил турнир в честь своего становления. Он состоится в первый день Преддверия и будет проходить четыре дня. Говорят, что это будет самый масштабный турнир за последние сто лет, со времен знаменитой бойни в Дорхеме.

— Я очень рад, если это так, — равнодушно ответил Эстор Эмельгем. — Вам нужен кандидат?

— Один представитель графского дома и один представитель черни, — сказал барон. — Согласно регламенту из Ясеневого Города.

— Что ж, — почесывая подбородок, медленно протянул владетель Тиринбора. — Представлять дом Эмельгем я доверю тебе братец, что же касается воина из черни, то с тобой в столицу поедет кастелян Элторн. Все мои сюзерены будут вправе решить сами кого им отправлять на турнир из уделов.

Такое решение привело Турина Эмельгема в замешательство.

— Ваше высокородие, — с толикой дрожи в голосе проговорил барон. — Князь Онор Легилль созывает воинов на турнир, где в ход будут пущены заточенные мечи и настоящие булавы. Разумно ли с вашей стороны отправлять на бойню родного брата и второго человека в графстве?

— Неужели тебя пугает схватка с каким ни будь виконтом? — улыбнулся граф Эмельгем и барон знал — улыбка эта ничто иное как выверенная годами игривая маска. — Ведь еще совсем недавно ты хотел идти в бой против законного владетеля Эшторна и твоего сюзерена, а теперь ты позоришь мое имя, отказываясь быть представителем дома Эмельгем на одном из самых громких турниров за последние годы…

— Я буду биться за вашу честь по одному только зову, — склоняя голову, проговорил барон.

— Тогда наберись храбрости и услышь этот зов, брат, — вздохнув, сказал Эстор Эмельгем. — Ты отправишься в столицу, и будешь отстаивать честь дома Эмельгем. Такова моя воля.

— Да будет так, — вздохнув, ответил барон. — Однако я сомневаюсь, что Дит Элторн будет способен одержать победу в схватках простолюдинов. Он уже давно не молод и можно было бы подумать о более подходящей кандидатуре.

— Он старше меня, но я не позавидую тому воину, которому придется биться с нашим кастеляном, — серьезно проговорил граф, ставя точку в дискусе. — Если у нас иссякли взаимные вопросы, то прошу вас обоих: ступайте и дайте мне побыть наедине с собой.

Эстор Эмельгем вернулся к столу и опустил голову, погружаясь в чтение Молитвослова. Настоятель Готтон и барон Эмельгем тихо покинули графский кабинет.