Кэтрин Куртц - Дерини. Трилогия [ Возрождение Дерини. Шахматы Дерини. Властитель Дерини]

«Есмь сын мудрецов, сын царей древних» [6] Исайя 19:11.

— Еще оленины, государь?

Кавалер в красной ливрее с дымящимся блюдом в руках склонился рядом с королем, но Келсон покачал головой и отодвинул с улыбкой свою серебряную тарелку. Голова его с орлиным профилем была непокрыта, малиновый плащ расстегнут. Несколько часов назад он сменил промокшие сапоги на красные домашние туфли. Вздохнув, он придвинул ноги ближе к огню, пока кавалер убирал оленину и освобождал стол.

Молодой король обедал сегодня в узком кругу — только его дядя, принц Нигель и Дункан Мак-Лайн разделяли нынче королевскую трапезу. Сидевший по другую сторону стола, Дункан осушил свой бокал и слегка отодвинул его. Огонь свечи отражался в отшлифованном металле, отбрасывая блики на стол и черную с фиолетовым подбоем сутану Дункана. Священник, улыбаясь, спокойно и удовлетворенно посмотрел на своего молодого господина и перевел взгляд на Нигеля, безуспешно пытающегося распечатать бутылку вина.

— Помочь, Нигель?

— Разве что тебе, как священнику, удастся снять с этой пробки заклятие, буркнул Нигель.

— Разумеется, Benedicte, — сказал Дункан, подняв руку в благословении.

В то же мгновение раздался щелчок, пробка вылетела и из бутылки вырвалась струя красного вина. Нигель отвел руку, чтобы не залить вином короля, а Келсон привстал со стула, опасаясь, что сейчас будет весь в винных брызгах; но скатерть и ковер никакие усилия Нигеля не спасли.

— Ради святого Михаила, ты уж слишком буквально понял меня, Дункан! — воскликнул принц, добродушно усмехаясь и держа бутылку над столом, пока слуга вытирал пол. — Я всегда говорил — нельзя полагаться на священников.

— Могу сказать то же самое о принцах, — ответил Дункан, мельком бросив взгляд на с трудом сдерживающего улыбку Келсона. Ричард — слуга Келсона вытер кресло и бутылку, выжал над очагом тряпку, и пламя зашипело и позеленело, когда в него упали капли вина. Слуга вернулся, чтобы снова накрыть стол. Келсон встал и приподнял подсвечник и рюмки, пока тот вытирал стол, а Нигель тем временем наполнил рюмки и поставил бутылку поближе к огню.

Нигель Клум Гвидион Рис Халдейн был красив в свои тридцать четыре года, и, глядя на него, можно было представить, как будет выглядеть через двадцать лет его царственный племянник. Этот смуглый, сероглазый мужчина обладал живым умом, как и все мужчины Халдейнского дома. Как и его покойный брат Брион, Нигель был Халдейном по праву — военная доблесть и ученость прославили его во всех одиннадцати королевствах. Подняв рюмку, он поправил правой рукой прядь еще черных волос, и Дункана при виде такого знакомого жеста охватил приступ печали.

Так же всего несколько месяцев назад проводил рукой по волосам Брион, Брион, которому Дункан так или иначе служил большую часть из прожитых им двадцати девяти лет. Брион, жертва того жестокого спора, расколовшего Гвиннед и сейчас угрожавшего одиннадцати королевствам войною.

Бриона больше нет, а его четырнадцатилетний сын с трудом справляется с властью, унаследованной от прославленного отца. И времена все тревожнее.

Печальные мысли Дункана были прерваны звуком открывающейся двери во внешний коридор. Подняв глаза, он увидел совсем юного пажа в малиновой ливрее, который тащил серебряную чашу размерами почти с самого себя; через локоть было перекинуто белоснежное полотенце. Ноздри Дункана уловили легкий запах лимона, когда паж преклонил перед Келсоном колени и подал ему чашу.

Келсон благодарно кивнул, погрузил пальцы в теплую воду и вытер их полотенцем. Мальчик поклонился и двинулся к Нигелю, не поднимая глаз перед принцем в голубых одеждах. Потом он направился к Дункану, тоже не глядя на священника.

Дункан, сдерживая улыбку, поправил полотенце на плече мальчика, а когда тот вышел из комнаты, он с улыбкой посмотрел на Нигеля.

— Это один из ваших учеников, Нигель? — спросил он, зная, что это так. Нигель занимался воспитанием всех пажей при королевском дворе, но Дункан знал, что этот был особым.

Нигель с гордостью кивнул.

— Пэйн, мой младший, — сказал он. — Ему еще много надо учиться, впрочем, как и всем новым пажам. Он сегодня впервые официально прислуживает.

Келсон улыбнулся, сжимая пальцами ножку рюмки; ее граненые края отражали свет, бросая отблески на плащ и стену.

— Помню, как я был пажом, дядя. Кстати, не так давно. Когда вы впервые позволили мне прислуживать отцу, я чуть не умер от страха. — Он откинул голову на спинку кресла и, вспоминая, с грустью продолжал: — Конечно, нечего было бояться. И я, и он оставались сами собой; то, что я надел ливрею, ничего не меняло. Однако все же что-то было не так. Потому что я чувствовал себя уже не просто мальчиком, помогающим отцу, но пажом, служащим королю, а это существенная разница.