Мария Британ - Сны Великой Арии. Ночные призраки

— Ищи портрет с надписью Герард Дональдс, — сообщил я девушке, продолжая рассматривать творения этого психа.

Мы перевернули почти всю комнату вверх дном, но ничего не нашли.

— Где он ее спрятал? О святые слономухи, помогите мне найти картину отца! — я шутливо поднял руки и голову вверх, после чего с ужасом обнаружил, что предмет моего интереса приклеен к потолку.

— Хорошая у тебя молитва, — рассмеялась Лу.

— Посмотри, — тихо прошептал я, указывая в сторону портрета.

— Должно быть, слономухи действительно святые, — ошарашенно произнесла девушка. — Зачем Художнику это понадобилось?

Я лишь покачал головой в ответ, и мы тут же бросились к пыльному столу, чтобы передвинуть его поближе к картине. Такое занятие, скажу я вам, оказалось не из легких.

Когда мы закончили, я бодро взобрался на прогнившую столешницу и с легкостью смог дотянуться до потолка. Портрет отца был украшен золотой изящной рамкой. Я ухватился за нее и резко дернул на себя. Никакого эффекта.

— Ты там аккуратнее работай! А то упадешь еще… — взволнованно проговорила Лу, наблюдая за моими действиями.

Я ничего не ответил и, не прекращая попыток отклеить картину, тихо застонал. Она что, приросла?

— Генри! — вновь позвала меня девушка, но я, увлеченный работой, не отозвался. — Генри!!!

Да что же ей надо? Я непонимающе посмотрел вниз и увидел, что на пороге стоит мой отец, а рядом с ним — Страдалица.

— Где Художник? — стеклянным голосом спросил он.

Я быстро спрыгнул со стола и схватил Лу за руку.

— Задержи птицу, мы подожжем весь дом, — шепнул ей я.

Та кротко кивнула и выбежала во двор.

— Привет, папа, — нервно улыбнулся я, подойдя к нему ближе.

Честно сказать, он очень изменился за все то время, что провел здесь. Уставшее, изможденное лицо говорило лишь об одном: отец не узнает меня. Порванная простыня небрежно висела на грязном теле, а руки были покрыты царапинами. Его глаза не выражали абсолютно никаких эмоций, что очень волновало меня. Наверное, проклятие Художника и правда действует.

Папа на мое приветствие ничего не ответил и продолжил растерянно стоять на пороге.

— Нам нужно выйти, — настойчиво проговорил я, взяв его за руку.

Тот, словно маленький ребенок, послушно последовал за мной.

Лу тем временем уговаривала Страдалицу сжечь дом. Та капризно отворачивалась, не желая даже слушать девушку.

— Да что ты с ней нянчишься! — раздраженно воскликнул я, подойдя к ним.

Оставить отца одного я не боялся: он безразлично стоял в том самом месте, куда я его отвел.

— А что ты предлагаешь? — обиженно спросила Лу. — Петь песни не вариант — она еще больше успокоится.

Я самоуверенно подошел к птице и шепнул ей на ухо, что собираюсь съесть ее птенцов. К моему немалому удивлению, она поняла меня с полуслова и яростно замотала головой.

— Зря ты это сделал, — встревоженно покачала головой девушка.

— Без паники, — весело отозвался я, уводя Страдалицу поближе к дому.

Сердце колотилось с бешеной скоростью, но я, стараясь не поддаваться инстинкту самосохранения, резво подбежал к крыльцу.

— Я заберу всех твоих птенцов!

Та начала характерно задыхаться, после чего одарила меня своим огнем. Я резко отскочил в сторону и, увидев лестницу сбоку, начал забираться на крышу. Птица последовала за мной, сжигая все на своем пути.

Я в ужасе осмотрелся по сторонам: крыша пылала ярким пламенем, но бежать мне было абсолютно некуда. Неужели опять придется прыгать?

Страдалица, увидев, что я замешкался, медленно направилась в мою сторону. Огонь обжигал энергетическое тело, оставляя после себя светящиеся раны. Я посмотрел вниз, и у меня закружилась голова.

— Прыгай! — скомандовала Лу. — Все будет хорошо. Я поговорю с ней, и она успокоиться.

Я зажмурился и последовал данному совету. Приземляться, к моему немалому удивлению, было почти не больно.

Я слышал, как птица с криком подлетела ко мне, но девушка ее остановила, отвлекая своим тихим пением. Голос ее ласкал слух, и я невольно заслушался, продолжая лежать на спине.

— Вставай, дурачок, — улыбнулась она, закончив свою песню. — Ты в порядке?

— Да, — кивнул я. — Красиво поешь.

— Благодарю, — шутливо поклонилась девушка. — Твой отец, кажется, пришел в себя.