Виктория Бесфамильная - Баба-Яга на договорной основе (СИ)

— Здорово, — искренне позавидовала я.

— Да, первый раз за пять лет. Так, что я буду вне зоны доступа, и ты меня не теряй.

— Не буду, — пообещала я. — А ты сувениры не забудь.

— Договорились. До весны.

— До весны, — попрощалась я и отключилась.

Так в моей избушке началась зима. Чудесное время тишины и покоя, когда никто не кричал по утрам оскорблений, не просил показать дорогу, затопить баньку и накормить. Когда не врывался Кощей с очередным важным поручением, не хвасталась своими поклонниками Кикимора, и только Митрофан составлял мне молчаливую компанию в моей лени. Когда лениться надоедало, я занималась изучением новых заклинаний, выбираясь для практических занятий во двор. Мои колдовские навыки медленно, но все же приобретались, и в двух случаях из трех мне даже удавалось достичь нужного результата. Еще я навела порядок в кладовой чудес, ознакомившись с реквизитом, и даже один раз полностью прочла Руководство Бабы — Яги, правда немногое из него запомнила. В общем, зима прошла в тихих радостях, подлечив мои порядком истрепанные нервы. И я даже начала уже думать, что вполне готова к новым трудностям и смогу продержаться здесь еще два года, не поседев и не перевоплотившись окончательно в сценический образ. Весна началась как‑то сразу. Просто однажды утром я проснулась и увидела, что скрывавшие нас от внешнего мира стены пали и вместо них мой домик окружает вполне себе знакомый лес, на деревьях которого уже набухли почки. А потом проснулась моя избушка и занялась разминкой затекших за зиму ног. Благодаря чему я в буквальном смысле узнала, что значит «дом вверх дном». Поймав небольшую паузу в этом безумном канкане, я решила совместить полезное с полезным и предложила избушке вместо прыжков на месте сбегать до зеленого дуба, подвезти Митрофана к месту службы, и обратно. Избушка приняла мое предложение с энтузиазмом и не успела я закончить свою мысль, как она уже неслась по неведомым дорожкам. И пока она бежала, а мы с Митрофаном скакали внутри, я всерьез обдумывала способы, каким можно было бы сделать избушку так сказать не ходячей.

— Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее, — пела я, в надежде быть услышанной, но безрезультатно.

Мой конь тоже был несговорчивы й и резво несся к цели, идя на мировой рекорд. К счастью вскоре показался зеленый дуб и избушка затормозила, выпуская Митрофана.

— Спасибо за доставку, — ступив на землю, Митрофан прервал свой отпускной обет молчания. — Если что понадобиться, спрашивай, рад буду помочь.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Увидимся.

И избушка пустилась в обратный путь. Но то ли я попривыкла к скачке, то ли избушка снизила скорость, но теперь я сидела у окна и наблюдала за пролетающим мимо пробуждающимся лесом. Птицы конечно еще не вернулись и не вили на деревьях гнезда, но уже видны были подснежники, слышался рев просыпающихся медведей, и весело журчали ручьи. Снег остался только в тени, под вековыми елями. И это было странно. То ли весна тут так быстро вступала в права, то ли Морозко до последнего держал меня в изоляции, опасаясь, что я приду и все испорчу, вопрос, оставшийся без ответа. Была у меня поначалу мысль навестить мужчину и лично поблагодарить за такие чудные каникулы, но по размышлению я пришла к выводу, что лучшей благодарностью будет мое отсутствие, учитывая его болезненную реакцию. Стоило нам вернуться на свой обустроенный двор, как мимо меня гордо задрав золотистый хвост, прогарцевала Сивка — Бурка с самым независимым видом и скрылась в своей конюшне. Я аж дара речи лишилась от такой наглости. Мне конечно конюшни не жаль, тем более что все равно за ней не ухаживаю, но то, что мне сделала одолжение лошадь, это уже не в какие ворота. А я‑то решила, что она на царской конюшне прижилась.

— А ты радуйся, что лошадка вернулась, — посоветовало мне зеркало. — Она у тебя по описи хозяйства как ценное имущество проходит.

— У моего имущества есть опись? — удивилась я.

— У твоего может и нет, а у имущества Бабы — Яги есть. А ты как думала? Вас тут много временных, а имущество одно. Каждая будет разбазаривать, не напасешься.

— А еще что там проходит как ценное?

— Сама избушка, с двумя ногами, — съехидничало зеркало так, как будто прочло мои недавние мысли — конюшня и баня, почтовый сундук и я конечно же.

— Конечно, — согласилась я.

То, что зеркало было здесь самым ценным имуществом, я даже не сомневалась. Кто еще будет Бабе — Яге нервы трепать и не давать забыться. Не яблочко же. Впрочем, начавшаяся весна и мое благодушное настроение не позволили мне долго злобствовать из‑за вредной стекляшки, тем более, что информация была ценной и стоило ее запомнить. И в самом благодушном настроении я принялась печь ягодный пирог.