Федор Чешко - В канун Рагнарди

Потом она уснула опять — беспокойно, тревожно — и снова затолкала шкуру ногами в самый конец челнока, но не проснулась. Так и спала — скорчившись, стуча зубами и подвывая от холода. Второй раз укрывать Хромой не решился (еще палец откусит), только тревожно поглядывал на ее посиневшее, жалобно сморщившееся лицо.

А на следующий день пошел дождь. Не туманная морось, к которой Хромой уже привык настолько, что перестал замечать, а настоящий дождь, холодный и монотонный. Первый зимний дождь. Он шел весь день, и всю ночь, и утром, и воды в Реке стало больше и поэтому плыть в челноке можно было вдвоем.

Хромой греб неторопливо, размеренно погружая весло в серую, словно кипящую под ударами частых тяжелых капель Реку, а Кошка вычерпывала воду треснутым горшком и канючила, чтобы он греб быстрее, а то у нее от сырости зудит между пальцами — наверное, растут перепонки, а с перепонками она не хочет, потому что все будут смеяться и дразнить.

В то, что от дождя между пальцами могут вырасти перепонки, Хромой не верил, но поскорее увидеть земли Племени ему тоже хотелось, и он стал спешить.

Прошел еще один день, а потом еще один, и впереди сквозь серые космы дождя забрезжили очертания низкого острого мыса — Жала Реки, и Хромой поразился, как короток путь, казавшийся ему бесконечным.

А Кошка сказала, что незнакомый путь всегда длинный туда и короткий обратно. И еще сказала, что когда Хромой плыл к Синим Холмам, Река мешала ему, а теперь помогает. Кошка умная — Хромой всегда это знал. И Странный говорил, что Кошка умнее всех стариков.

Странный...

Пусто на Речном Жале. Только несколько обклеванных и изгрызенных костей желтеют среди мокрой гальки там, где огромной бесформенной грудой расплывался под неистовыми лучами Слепящего труп Корнееда. Хромой издали показал Кошке, где он похоронил то, что сумел вытащить из-под зловонной туши, велел отнести подарки: еду, украшения... А сам не пошел, остался у челнока. Он не хотел, чтобы Кошка видела его слезы.

А потом они поплыли дальше.

Дно челнока тихо зашуршало по песку. Кошка шустро перелезла через борт и зашлепала по мелкой воде к берегу.

— Стой!

Хромой нарочито неторопливо вылез из челнока, проверил, крепко ли тот застрял на отмели. Потом взял копье и, обойдя стоящую в воде Кошку, выбрался на берег. Кошка сунулась было следом — он только глянул через плечо, и она осталась на месте.

Хромой подкрался к пещере и, пригнувшись, стоял у входа, внюхиваясь и всматриваясь. Наконец, выставив перед собой копье, нырнул в темноту. Он пробыл в пещере довольно долго, и Кошка переступала в воде озябшими ногами, мерзла и волновалась. Наконец Хромой выглянул, буркнул:

— Иди...

Кошка прошмыгнула мимо него, на ходу игриво лизнула в плечо — Хромой отмахнулся. Он сердился. Сердился за то, что Кошка наотрез отказалась выходить на берег у водопоя чтобы идти к Хижинам, и плакала, ныла, канючила, колотила пятками по дну челнока, пока Хромой не согласился ночевать в пещере Странного. Он уговаривал, убеждал, что пещера давно пустая, что туда могли забраться ночные убийцы, трупоеды, ползучие, немые, что дух Странного может обидеться — все было напрасно. Не мог же Хромой сказать, что боится! Кошка дразнила бы его до самой смерти — это она умеет лучше всех. Ей легко быть храброй. Привыкла, что Хромой защитит, ведь даже от Духов Звенящих Камней ее спас. А каково Хромому, которому надо бояться за двоих? А может, и за троих, если Кошка не врет — это она тоже умеет...

Хромой, насупившись, сидел у входа и сердито сопел, а Кошка шныряла по углам.

В пещере все осталось так, как было при Странном. Кошка нашла и хворост, и Породителя Огня, и в очаге уже разгорался костер, и тянуло дымком, а Кошка все копошилась в сторонке, зачем-то ковыряла палкой стену, покряхтывала. И вдруг засмеялась, запищала, заулюлюкала так звонко и весело, что Хромой не выдержал и пошел посмотреть, что она там откопала.

Кошка откопала еду. Большой горшок сушенных ягод, перетертых с жиром. Правда, жир прогорк, а какие-то маленькие добрались до этого горшка раньше Кошки и многое съели, но осталось гораздо больше.

Прогорклый жир — не очень вкусная еда, но Хромой и Кошка не смогли оторваться, пока не съели все. Кошка даже попыталась вылизать горшок, но не вышло: не пролезла голова.

Они сидели около очага, отдувались, икали. Хромой подобрел, голова его клонилась на грудь, глаза слипались. Но Кошка вдруг сказала:

— Расскажи: как?

Хромой встрепенулся, растерянно заморгал: