Светлана Борисова - Эльфийский подарок

Лесной король встал вплотную к ней, и это заставило её поднять голову. При виде его потемневших глаз ощущение опасности усилилось, и она постаралась не выдать бьющую её изнутри дрожь.

– Могла бы сама догадаться. Я хочу вернуть тебя, – ответил он и коснулся её губ лёгким поцелуем. – Прости, любимая! Я был дураком и сейчас не слишком поумнел, но я знаю одно, если я полюбил, то это навсегда! – проговорил он с яростной силой. – Я сотру в порошок любого, кто встанет между нами.

– Даже свою любовницу? – вырвалось у Аталисы.

– Если знаешь, то зачем спрашиваешь? – хладнокровно ответил Лесной король.

– Не слишком ли это жестоко? – спросила она, хотя понимала, что ступает на зыбкую почву.

– Эльфийка не должна преступать нормы морали. Высокородная Лоэль эс-Цинь их нарушила и получила за это заслуженное наказание.

– Раэтиэль! Почему у меня такое ощущение, что это я виновата, а не ты? – возмутилась Аталиса, выведенная из себя его равнодушием к судьбе несчастной девушки, посмевшей дать волю своим чувствам.

– Спроси себя, моя хорошая! – Лесной король прищурил глаза. – Хочешь сказать, что ты тоже мне изменяла?

У Аталисы прошёл мороз по коже, когда она сообразила, что сказала, и трижды прокляла себя за длинный язык. За связи со смертными у эльфов женщин не наказывали, и ревновать к ним было жутким моветоном. Но это формально. Конечно, муж мог просто посмеяться и сказать, что связи с животными не красят эльфийку, а мог устроить ей такое, что жить не захочется. Селина рассказывала о таких случаях изощрённого издевательства над несчастными жёнами, что у Аталисы волосы вставали дыбом.

– С чего ты взял? Пока ты развлекался, я целыми днями рыдала как дура. Ваэль тебе подтвердит, – она хлопнула ресницами, и слёзы послушно подступили к глазам.

– Аталиса! Прости за идиотскую измену! – с раскаянием воскликнул Лесной король и опустился на колени. – Это всё от скуки и уязвлённой гордости! В последнее время мы так редко бываем вместе, что мне уже стало казаться, что моё общество тебе в тягость. – Зелёные глаза вспыхнули призрачным светом. – Или я для тебя больше ничего не значу? Поэтому ты бежишь из дома?

– Нет! Я люблю тебя! – выкрикнула Аталиса, чувствуя, как сердце разрывается на части.

– Успокойся, моя хорошая! – Лесной король стиснул её в объятиях. – Если ты не лжёшь, всё будет хорошо. Клянусь! Любовью за любовь!

«О боги!» – оторопела Аталиса и призвала на помощь всё своё благоприобретённое притворство.

– Любовью за любовь! – эхом повторила она и нежно улыбнулась мужу.

Они отправились в Майолиллорн, и Лесной король сделал всё, чтобы она забыла об их размолвке и Аталиса была ему за это благодарна. Оставшись без любимого дела, она скучала, а с ним ей было весело и волнительно. Незаметно счастье вернулось в их дом и сторожевым псом улеглось на пороге. Несмотря на обоюдное притворство, они не переставали любить друг друга.

И всё же душа Аталисы не знала покоя. Она тосковала по Радону, с которым ей было тепло и спокойно. Улучив момент, когда Лесной король находился в длительной отлучке, она рискнула и снова ускользнула в реальный мир.

Там её уже ждали. Король Эдайна и леший сидели на завалинке избушки и, мирно беседуя, покуривали трубки. При виде девушки Радон встал и не спеша пошёл ей навстречу. Его лицо было спокойно, но глаза засияли.

– Наконец-то! – сказал он, обнимая рыжую девчонку, глядящую на него виноватыми синими глазами.

С тех пор так и повелось. Как только выпадала возможность, Аталиса летела к Радону. Лесной король об этом знал, но не мешал им встречаться. Искусный обманщик, войдя во вкус игры, смеялся и шутил и был необычайно нежен с женой, отчего она чувствовала себя ещё более виноватой.

Как-то так вышло, что каждый раз, когда Лесной король оказывался дома, Аталиса вскакивала спозаранок и шла доить коров. Держась за спину, она выкладывала на тарелку собственноручно собранную землянику и утешала себя тем, что угождать мужу это долг эльфийской жены. Поганец за обе щёки уплетал любимое лакомство и, жмурясь от удовольствия, запивал его жирными сливками. При этом он не забывал нахваливать и то и другое, заявляя, что еда вдвойне вкусней, когда он знает, что это для него расстаралась любимая жёнушка.

Аталиса пробовала схитрить, но муж безошибочно определял, когда его любимые блюда были не из её рук, и тогда его капризам не было конца и ей было проще их исполнить, чем выслушивать его стенания. В конце концов, пастухи настолько привыкли к принцессе-доярке, что перестали с ней чиниться и обращались как с ровней.