— И что вы хотите за молчание? — Салик перешел от слов к делу.
— Что может быть нужно бедной вдове? Деньги… И я исчезну из вашей жизни раз и навсегда, прямо завтра.
— Хорошо. Сколько?
— Сто тысяч золотых. Немедля. — Я называла наугад, но по одобрительному копошению Фира поняла — угадала.
— Сумма немаленькая.
— Ровно такая, чтобы молодая вдова навсегда покинула пределы империи драконов.
Салик недовольно заворчал и поднялся из кресла. Он направился к секретеру, а я, пользуясь тем, что он на мгновение отвернулся, вылила яд в чайник. Рисковать, наливая в чашку, я была не намерена.
Успела ровно в тот момент, когда хозяин кабинета повернулся. Передо мной легла шкатулка.
— Что это?
— Сами понимаете, в монетах я такие суммы не храню. Это украшения. Их стоимость чуть больше, чем указанная вами цифра. А теперь я жду клятвы о вашем молчании.
— И я ее дам, но прежде хотелось бы узнать, пока есть возможность говорить на данную тему: что вас сподвигло?
Салик смерил меня мрачным взглядом, но, похоже, чувства, бушевавшие внутри него, требовали выплеска, и он произнес:
— Любовь к Родине и желание не допустить кровопролития.
— Тогда почему в союзниках Флейтвар?
Хозяин, видя, что беседа принимает светский оборот, разлил чай по чашкам. Когда прозвучал вопрос, он поднял на меня хитрый взгляд.
— Мальчишка хотел власти, но кто сказал, что в итоге он бы ее получил? Просто наш император был против идеи тайной сделки с архимагом, а мне нужен был тот, кто пообещает этому королевскому лизоблюду денег. Много денег, и может дать гарантии по выплате.
— Так бастард — разменная монета?
— Увы, это политика… — Салик лишь развел руками, поднося чашку к губам.
Я сделала то же самое.
— Архимаг, на свою беду, оказался слишком жаден и несговорчив. Пришедший ему на смену согласился гораздо быстрее. Если бы демоны не создали аналог, эта война была бы блицкригом. А так, придется сесть за стол переговоров. Хотя лучше уж мир, замешанный на крови и интригах, чем кампания, вытягивающая из казны последние крохи и губящая сотни тысяч жизней.
Передо мной сидел умный, сильный, хитрый противник. Политик до мозга костей, и я осознала: живой не выйду.
— В чашке яд? Поэтому-то так быстро согласились на отступные? — ткнула пальцем в небо. А может, хозяин и перестраховался? Может, за дверью меня поджидали и арбалетный болт, и удавка, да мало ли…
— Вы проницательны, приятно иметь дело с такими людьми. Жаль, что вы не на моей стороне. Я специально приказал слуге, перед тем, как вы вошли, нанести на края вашей чашки отраву.
— Что же, жаль, что все так получилось. А я мечтала уехать к любовнику на родину… — Я печально смотрела на фарфоровый ободок.
— Жизнь вообще редко бывает справедливой.
— Если уж мне суждено сегодня переселиться в мир теней, может быть, вы доставите мне удовольствие и выпьете со мной по последней чашке? Раз уж в вашей отравы нет.
— Только из уважения к вашей выдержке.
Салик поднес свою чашку к краю моей. Раздался мелодичный звон. «Прямо как бокалы шампанского, только праздник сомнительный. Двое отравителей перехитрили друг друга», — подумалось вдруг.
Хозяин выжидающе смотрел на меня. Как я подношу фарфор к губам, как делаю глоток. И лишь после этого залпом выпил свой напиток.
Во рту стало вязко, на языке был привкус брюквы. Именно так нам в свое время описывали действие знаменитого токсина. Перед глазами все начало расплываться. «Как банально, цикута, — подумалось вдруг. — Значит, мучиться придется с полчаса. Конвульсии не самая приятная вещь. Цианида пожалел, зараза».
Я выпила всего глоток, в отличие от Салика, который опрокинул в себя дозу значительно больше и уже хрипел.
— Маркобесье отродье, — прошипел он, падая на ковер.
Нашла в себе силы ответить, чувствуя, что еще немного, и меня начнет колотить в предсмертных судорогах:
— Отомстила.
Сознание начало угасать. Перед тем как провалиться в темноту, я услышала, как сквозь наушники, крик Фира, обращенный к Эрину, ворвавшемуся в кабинет:
— В портал ее, срочно в портал!
19.03.2016 по римскому календарю
22 звездня 9785 года по веремскому летоисчислению
Звук, действующий на нервы до зубовного скрежета, заставил нехотя открыть глаза. Так противно может нудеть только кардиограф, на мониторе которого видны ритмичные скачки зеленой линии: вверх-вниз, вверх-вниз, в такт сокращениям главной человеческой мышцы. Побелка потолка, по которой прошла трещина, намекающая: под ней скрыт руст. Неистребимый больничный дух и жесткое одеяло, которым я укрыта до подбородка. Ночь в больнице. Ветер, завывающий на улице о зимних холодах. Береза, чьи голые ветви нет-нет, да и стучат по оконной раме.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу