Жанна Лебедева - Сиреневый Чёрный

— Зря ты так…

Чуткий слух лесного уловил и разобрал это бормотание.

— Ты о чем?

— Зря ты так с ней… — уже вслух произнес Йоза и замолчал, прикрыв глаза и устало вздохнув.

— Договаривай, раз начал, — удивился Артис, — что я сделал не так?

— Позволь мне сказать одну вещь, — прозвучало в ответ.

— Говори, — кивнул Артис, не чуя подвоха.

— Возможно, это будет не очень приятная вещь, так что подумай, прежде чем выслушать.

— Говори, — повторил лесной эльф, — я слушаю.

— Хорошо, но мои слова будут честными, — глаза Йозы сузились, открыв взгляду неестественную для эльфа сетку морщин в углах. — Ты, Артис, такой правильный, такой честный и благородный — истинный эльф. Такие как ты, всегда предсказуемы — даю руку на отсечение, что ты всю жизнь выполнял приказы старейшин, слушался главу рода и никогда не делал ничего, о чем мог бы пожалеть. Ты всегда думаешь о чести, о том, чтобы ее не запятнать, но чувства тебе чужды.

— С чего ты решил, что можешь судить меня? — зеленые глаза Артиса застыли, разговор был ему неприятен, но в словах Йозы крылось что-то, что заставило его слушать дальше.

— Твои волосы обрезаны, как у изгнанника, но такие, как ты, никогда не нарушают правил, не совершают преступлений, и, страшно подумать, даже не грешат. А если и оступаются по какой-то совершенно невероятной причине — вас не изгоняют, а прощают, давая шанс исправиться. Вывод один — ты изгнал себя сам. Изгнал, потому что счел себя обузой для рода. Лучник с угасающими глазами, лучник, который промахивается — позор! — во взгляде Высокого мелькнула насмешка. — Это страшно, Артис, это жутко. Для тебя все окружающие — что кони на бегах. Того, что споткнулся и сломал ногу, не поднимают и не лечат — забивают и бросают в ближайшую канаву. Его место занимает другой, здоровый и сильный, ведь так, Артис?

Эти слова, безжалостные, полные злой иронии ранили лесного эльфа в самое сердце. Глубоко в сознании трупным червем копошилась неприятная мысль — понимание того, что во многом Йоза прав.

— Значит, я был плохим командиром? — тяжело выдохнул он, наконец, — Так?

— Что ты, ты всегда был хорошим командиром, хорошим эльфом и просто хорошим парнем, — расхохотался Высокий эльф, скаля зубы и болезненно закашливаясь, — ты всегда прикрывал нас, рисковал жизнью, лез на рожон, бросался в бой. Конечно, нас всего семеро и потерять даже одного было бы слишком расточительно. Но, скажи, ты хоть раз кого-нибудь из нас пожалел?

— Что? — переспросил Артис.

— Тебе хоть когда-нибудь было кого-нибудь жалко? Ты когда-нибудь, кого-нибудь любил?

Артис не нашелся, что ответить. Слова Йозы стали для него откровением. Они пугали его и заставляли сердце сжиматься. Он все время старался быть хорошим, правильным командиром, он берег своих воинов, он был готов пожертвовать ради них собой. И при чем здесь любовь? Он вспомнил свою жизнь в Эголоре, нареченную родом невесту, которая предпочла ему другого, более влиятельного и богатого, вспомнил мимолетные связи, что были после, вспомнил, как укорял себя за них потом. Любил ли кого-нибудь… Его губы скривились, выдавливая:

— Нет.

— Я знал, что ты не соврешь. Ты не можешь. Дело чести. Ты же такой правильный… — глаза Йозы, тусклые, с красной сеткой сосудов на пожелтевших белках, смотрели в упор, — Знаешь, какова обратная сторона твоей чести? Знаешь, почему Гоя собрал целую армию, чтобы сражаться с нашим жалким отрядишком? Просто, встретившись с тобой, он воочию узрел существо еще более безжалостное и жестокое, чем он сам. Такова цена твоей правды и обратная сторона твоей чести. Твоя душа пуста. Тебе чужды жалость, сострадание и любовь…

— Зачем ты говоришь мне все это, — тихо спросил Артис, болезненно всматриваясь в лицо Йозы, — так ненавидишь меня? Можешь уйти, если хочешь.

— Я воин, Артис, и пусть мое представление о чести совсем иное, бросать соратников перед битвой я не собираюсь, — не по-эльфийски тяжелая рука ободряюще стукнула лесного по плечу. — Я не боюсь смерти. Если погибну — сделаю это как мужчина, с оружием в руках…. А девочка… она должна жить…

— Айша, — одними губами произнес Артис, чувствуя, как по внутренностям расползся неприятный холод.

— Отправь ее подальше отсюда, в противном случае завтра глупышка станет кормом для грифов. Она женщина, а дело женщин ублажать мужа и рожать детей. Ты, Артис, можешь погибнуть с честью или без нее, а девчонка должна жить.

— Айша воин, Йоза. Уйти она ни за что не согласится. Ты же сам это понимаешь.