Тимофей Печёрин - Нить измены

Во-первых, если оный новичок и впрямь хотел, живя в столице, промышлять кражами, ему следовало бы для начала украсить плечо соответствующей татуировкой. А получить ее можно было у предводителя городских воров, известного как Ханнар Летучая Мышь.

Во-вторых, сбывать краденое надлежало не абы где, а в строго определенном месте. По тем ценам, которые там назначат. А как иначе — скупщикам-то ворованных вещей тоже есть-пить надо.

Где найти это нужное место, громилы соблаговолили сообщить тоже. Другой вопрос, что для Джилроя эти сведения были по большому счету бесполезны. Потому что имелось во всей этой ситуации еще и «в-третьих». В той части города, где находился обокраденный веллундцем дом, промышлять дозволялось тоже только определенным людям. Чьи имена известны, причем никакого Джилроя среди них не было.

Кем именно дозволялось — пояснить громилы не соблаговолили. Сочли явно лишним. Зато проявили толику заботы, заранее уберегая незадачливого вора от разочарования. Для чего сообщили, что столица в основном поделена между более опытными собратьями Джилроя по ночному промыслу. Теми, кто прожил в ней неизмеримо дольше.

Еще, говорили громилы, в некоторые дома вообще влезать нельзя. И законы его величества были ни при чем. Просто хозяева этих домов заблаговременно догадались откупиться от ночной братии. Чтобы не лишиться ненароком какой-нибудь вещички, что-де очень им дорога.

Так что вывод был ясен. Не стоило новичку тратить время и, что немаловажно, здоровье в поисках свободной ниши в мире ночной столицы. Разве что в порту он мог попытать счастья. С тех, кто облегчает кошели и сумки залетных моряков, обычно взятки гладки. Моряки-то что — как зашли в очередную гавань, так и вышли. Чужие в чужом городе, сами по себе, никому до них дела нет. Правда, если застигнут с рукою, тянущейся к их денежкам, могут и навалять. Да так, что мало не покажется. И опять-таки безнаказанно.

Наставление-предостережение это стало последним, что узнал Джилрой за время общения с громилами. «Вот интересно, а отобранные у меня вещи они хозяевам вернут, — подумал еще уроженец Веллунда, — или скупщикам отнесут? Чтоб себе… ну или кому-то из своих карманы пополнить?»

Интересно-то оно было интересно. Но вот беспокоить посланцев столичной воровской братии лишним вопросом Джилрой все равно не осмелился.

Итак, со стезей вора не выгорело. Однако ж веллундец не унывал. Но вскоре сообразил взглянуть на свои, далекие от праведных, развлечения с другой стороны. Так, наверное, первый в мировой истории художник однажды понял, что может не просто мазать холст или стену краской, изображая разные фигуры и предметы в собственное удовольствие. Но еще и способен забавами своими приносить радость другим… за разного рода, а лучше выраженную в материальной форме, благодарность с их стороны.

То есть, конечно, о чужой радости и о принесении пользы кому-то еще, кроме себя, Джилрой по-прежнему и думать не желал. Зато решил, что посиделки в таверне могут приносить отнюдь не только расходы, подслащенные хорошим настроением. Но доход — тоже. И игра в те же карты показалась веллундцу неплохим способом этот самый доход получить.

Ну а дабы капризный Мергас, удачу дарующий, вдруг не превратил возможную прибыль в убыток, решил Джилрой в игре банально жульничать. Шулерством он, кстати, грешил еще в Веллунде. Но тогда, благодаря Джавьяру имевший подстраховку от нищеты, играл, как правило, все-таки честно. Зато теперь, когда от исхода игры зависела его жизнь, Джилрой предпочел не рисковать. Стараясь, чтобы был этот самый исход ровно таким, как нужно ему.

Опять-таки облапошивать партнеров по карточной игре никакие громилы и даже сам Ханнар Как-Его-Там не запрещали. Ведь так?

В первой же игре Джилрою удалось разжиться неплохой суммой. Правда, когда он сел за карточный стол вновь, пару дней спустя, шулерство веллундца было замечено. В результате, во-первых, игра оказалась преждевременно законченной, во-вторых Джилроя избили, а в-третьих сам хозяин таверны, где он успел стать завсегдатаем, велел убираться и больше не приходить. Не оскорблять честной народ своим присутствием.

Сия неудача, если и обескуражила Джилроя, то несильно. Ибо столица была велика, питейных и вообще увеселительных заведений в ней хватало. Новости же — и уроженец Веллунда давно успел в том убедиться — не всегда распространялись далеко и быстро. Отнюдь не всегда.

Во избежание же новых конфузов Джилрой принял кое-какие меры предосторожности. Решив, прежде всего, почаще менять таверны. Не захаживая в каждую из них подряд больше двух-трех раз. Еще он счел нужным умерить свои аппетиты. Если и выигрывая, то понемножку. Так, чтобы соседи по игровому столу не сильно расстраивались, как можно меньше злились и, соответственно, не превращали досаду свою от неудачи во вполне конкретные подозрения.