Роберт Хейс - Ересь внутри

Кас был невысоким, но у него уже четко обозначились мускулы. Носил он только штаны, обнажив загорелый торс. У него были короткие волосы, темные и засаленные, а еще от него пахло морем, впрочем, как и от всего корабля, экипажа и, как ни странно, самого моря. Ничего хорошего от этого путешествия ждать, похоже, не приходилось.

Парень вприпрыжку повел арбитра в глубь корабля, шлепая босыми ногами по дереву, и остановился у койки.

— Вот.

Койка оказалась немногим лучше простой доски, окруженной такими же досками, к тому же короткой — точно по росту Танкуила. Никакого матраца, никакой простыни и никакой подушки. Для Танкуила — в самый раз. Ему доводилось спать в условиях хуже, намного хуже, и потому он радовался хотя бы просто плоской поверхности, на которой можно лежать. Он еще не решил для себя, что в путешествии будет невыносимее: провести три недели в постоянном страхе неизвестности и неизбежной смерти или же воздержаться на это время от воровства. Если вдруг начнут пропадать вещи, все пальцы укажут на него.

Так что Танкуил просто сел на свою койку и стал ждать. Он чувствовал мягкое покачивание корабля под ним, время от времени слышал скрип досок и живо представлял себе холодную воду, которая плескалась совсем близко. Хорошо хоть его не донимала морская болезнь. Некоторые не могут вынести постоянного движения на воде — они зеленеют и проводят всю дорогу, опустошая желудки за борт. Танкуил не знал, относится он к таким людям или нет, и не рисковал проверять. Вместо этого он носил на шее оберег от тошноты.

Бот пришел в движение. Странное ощущение: знать, что ты перемещаешься, но не видеть никаких доказательств этого. Быть может, это и вызывало морскую болезнь? Танкуил откинулся на койку, вытащил небольшую стопку бумажных полосок, маленькую баночку чернил и стал рисовать символы. Всегда лучше иметь под рукой полный набор, ведь никогда не знаешь, что тебе потребуется и когда.

— Что ты делаешь?

Танкуил поднял глаза и увидел Каса, с интересом глядящего на него. Вполне возможно, что паренек никогда до этого не видел бумаги.

— Создаю руны.

— А. Капитан сказал, что теперь ты можешь подняться на палубу, если хочешь. А что такое руны?

— Это… форма силы. Я рисую руны на бумаге или дереве, а когда разрушаю руну, сила высвобождается, — объяснил Танкуил; поверхностно, но должно хватить.

— Не понимаю, — сказал Кас с глупым выражением детского лица.

Танкуил ухмыльнулся, быстро глянул по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, взял один из уже разрисованных кусочков, а затем вынул кинжал из сапога. Приложив оружие к бумаге, он легким движением рассек ее, и два кусочка неспешно осели на пол. Лезвие вспыхнуло ярким оранжевым пламенем, и Танкуил не без удовольствия увидел, как у парня отпадает челюсть и глаза превращаются в блюдца. Через несколько секунд пламя, больше ничем не поддерживаемое, угасло.

— Не надо нам огня на корабле, — пролепетал Кас, не сводя глаз с кинжала, пока Танкуил вытирал его о собственный плащ и прятал обратно в сапог.

— Раз так, никому об этом не говори, а я больше не буду так делать.

Кас кивнул. Танкуил встал на ноги, потянулся и двинулся к двери, оставив парня изумленно таращиться на две половинки бумажки на деревянном полу.

Снаружи на Танкуила налетел порывистый соленый бриз. После постоянного солнца и жары свежесть была очень кстати. Корабль то мягко приподнимался, то оседал на волнах. Матросы бегали по палубе: одни возились с такелажем, другие занимались чем-то иным — у каждого была своя работа, и все трудились как единое целое. Это, может, и ободряло, только вот не отводило от них тени смерти, которая только и ждала, когда у воды под их ногами взыграет жестокий норов.

Танкуил прислонился к ограде у борта… или носа… или кормы… Вообще, он понятия не имел, что есть что, и поэтому предпочел назвать это просто бортом слева. Вдалеке еще виднелся Сарт — крошечная белая капля на побережье, с каждой секундой все уменьшающаяся.

Спустя некоторое время к нему присоединился капитан, спиной оперевшись о бортик. На его лице играла ухмылка.

— Хороший ветер. Если так будет и дальше, покажем отличное время, арбитр.

Если бы Танкуил решил подобрать слово, описывающее голос капитана, он бы выбрал «соленый».

— Это да, но вот будет ли так дальше?

— Трудно сказать. Ветер делает что хочет, а морской ветер — тем более.

Даркхарт кивнул, словно заявление капитана было мудрейшим утверждением из всех, что ему доводилось слышать. Он давно уяснил, что зачастую, когда тебе нечего сказать, лучше просто промолчать.