Ирина Котова - Королевская кровь. Книга вторая

— Хорошая ящерка, — довольно проговорила его наездница и даже одобрительно похлопала его по холке, как послушную лошадку. Он заревел, тряся головой, но несся в темноте на север, обратно к Рудлогу, свирепея где-то внутри оттого, как легко подставился и забыл про особенности родовой магии своей невесты.

Перед ним вдруг резко и опасно скользнул вниз Энтери, почти коснувшись его крылом, и он, чтобы не врезаться и не переломать себе все, взмыл вверх, раздраженно клекоча и чувствуя, как вцепилась в его гребень ахнувшая принцесса. Но ударивший по жилам адреналин внезапно очистил голову, за те несколько мгновений, пока организм работал бессознательно, на чистых инстинктах.

«Пришел в себя?»

«Спасибо, брат»

«Вот тебе и разбавленная кровь, Нории»

«Не серди меня, Четери!!!»

Ангелина поняла, что и эта попытка провалилась, когда дракон, что-то рявкнув недоброе, и со всей очевидностью понятно было, что это недоброе предназначалось ей, зашел под тускло светящим полумесяцем на широкий круг и развернулся обратно. Ну и ладно. Справимся. Главное снова очутиться на твердой земле, а там что-нибудь придумаем. И, в конце концов, когда же, наконец, эти полетушки закончатся? Спать хочется неимоверно, пусть хоть в пещере, хоть в норе земляной, а вот на спине обманутого ящера надо постараться больше не дремать. А то ведь может и не поймать снова…после ее выступления.

Полет продолжался еще часа четыре, и она держалась на чистом упрямстве, поглядывая вниз и пытаясь понять, где же пролегает их путь. Луна освещала длинные гладкие волны, и она даже сначала подумала, что они летят над океаном, но волны не двигались, влагой и солью не пахло, наоборот, тянуло теплом, и она наконец-то сообразила, что это барханы, а двигаются они над пустыней. Когда-то давно она была с матерью с визитом в Эмиратах, и на одной из увеселительных прогулок слуги эмира Тайтана возили их к бедуинам в пустыню показать древние постройки и похвастать нефтяными вышками, качающими черное золото из чрева иссушенной земли. Тогда жалящее солнце и дышащий зноем безжизненный песок просто вымотали ее до полуобморочного состояния. Она, помнится, еще долго недоумевала, как в таких условиях могут жить и выживать люди, и до слез было жалко тонких чернявых, голодных детишек, державшихся поодаль и жадно рассматривающих их машины с огромными колесами и их нескромный завтрак, привезенный с собой, который накрыли тут же, в бедуинской деревне.

В Эмиратах общение с низшими слоями считалось недостойным и грязным, и ей, как и матери, приходилось вежливо есть, хотя кусок в горло не лез, улыбаться, и отворачиваться от голодных взглядов столпившихся у охраны жителей. Слуги держали над ними огромные зонты, обмахивали опахалами, брызгали в воздух у стола водой с ароматом роз, чтобы перебить вонь от, наверное, никогда не мывшихся людей. А вот Василина, наплевав на запреты и приличия, натаскала со стола вкусного и пошла угощать детей. Ей было простительно, она не была наследницей. Поэтому эмир снисходительно прошелся по чересчур доброму сердцу второй принцессы и похвалил понимание своей исключительности у старшей.

Да, понимания своей роли у нее всегда было достаточно. Она и не представляла себя вне ее, пока не случился переворот и не пришлось осваивать другую роль. И с ней, как она смела надеяться, она тоже справилась превосходно.

А теперь-то что? Придется примерять на себя роль укротительницы драконов?

Драконы махали крыльями все медленнее, и они скользили сквозь теплый воздух, легко овевающий ее лицо. Ангелина снова глянула вперед и вниз, через шею своего похитителя, и застыла, залюбовавшись открывшимся видом. Впереди, посреди пустыни, расположился белеющий в свете месяца город. Он был словно призрак — белый и темно-синий, со светящимися глазами-окошками и фонарями, с глубокими тенями и провалами между постройками. Невысокий, дома в два-три этажа, но большой, широкий, улицы, расположенные кругами, кривые переулочки и тупики. Отчетливо видимые, когда они пролетали над ними, сады и фонтаны, освещенные огнями. Люди на улицах, несмотря на позднюю ночь, запахи жареного мяса, специй и каких-то сладких цветов, шум пронесшегося под ними базара, шпили цветных храмов. Совершенно живой восточный город. И встающая посредине его громада дворца, похожего на цветок с его резным белоснежным куполом, с возносящимися четырьмя башнями, с внутренним двором, охваченным зданием, как крепкими руками. И огромный сад за дворцом.