Дмитрий Баринов (Дудко) - Путь к золотым дарам

Серое изваяние было для Буссумара и Смерты не просто идолом, у которого можно что-то вымолить. Они, посвящённые, знали: мир един, и единство его в Трёхликом. Он властен над всеми тремя мирами и четырьмя сторонами света. Он и есть эти три мира. Ибо нет в мире ничего, не подвластного смерти и разрушению. Все боги — лишь его лица. Всё, что зовут добром и злом, одинаково исходит от него. А неучам достаточно верить в добрых и злых богов. Лишь бы только не слушали всяких там светлых друидов и солнечных волхвов, неспособных ни принять, ни понять тайной мудрости и потому враждебных ей.

Преданные ученики Морврана не знали лишь, что их премудрый учитель не так уж уверен во всемогуществе своего повелителя — Трёхликого — и твёрдо верит только в колдовство.

Отряд Сигвульфа шёл пешком к Богиту через густой лес. Нуры и боряне, сами прирождённые лесовики, прищёлкивали языками от восторга. Что за лес! Сколько дичи, да ещё непуганой! Тетерева чуть не сами в руки лезут. А какой медовый дух из бортей! Не зря так весело шагает впереди, выставив косматую бороду, Шишок. А Серячок, словно дурашливый пёс, всё забегает вперёд, чтобы рявкнуть на зайчишку или косулю.

Но не зря рядом с Шишком идут двое: Милана, природная ведьма из Чёртова леса, и деревенский волхв Святомысл — пожилой, невзрачный на вид, в залатанном белом плаще поверх вышитого кептаря. Из местных словен только он и решился вести росских воинов через Богитский лес, куда уже лет двести мало кто осмеливался войти, кроме друидов да самых лихих колдунов. Святомысл много лет служил Роду втайне: друиды не терпели рядом с Богитом жрецов его прежнего хозяина.

— При сколотах тут, в долине под горами, от Богита на запад до речки Гнилой, леса не было, — рассказывал волхв. — У подножия Богита был посад священного города, дальше — сёла. Глянул проклятый Балор однорукий, одноногий, одноглазый — и остались одни пепелища. На них лес и разросся. Ну, да свято место пусто не бывает. Через полтора века, как только пришли сюда словене, друиды уже тут как тут. Устроились на городище, а в лес и в Збруч таких тварей напустили — лучше не поминать, чтобы не явились. — Святомысл осенил себя знаком косого, солнечного креста.

— Пусть только явятся — узнают зубы волчьего племени. Не таких чертей этой зимой по лесам гоняли, — хищно осклабился Волх.

— Я им покажу! Такой лес сквернить! — воинственно подхватил Шишок.

— Плохо, если из-за них засветло не выйдем к Богиту, — озабоченно покачал головой борянин Ратша.

С неба вдруг слетел крупный сокол и оборотился молодым воином с волчьей шкурой на плечах.

— Что на городище? — спросил его Волх.

— Полно друидов, и воинов их, и языгов. А рядом с истуканом каменным чучело хворостяное, ещё больше его. А к колодцу словен связанных повели. В Звенигороде то же самое, только чучел четыре.

Тревога враз легла на лицо Святомысла.

— Худо дело. Это они самый страшный обряд готовят. Друиды о нём пробалтывались, кто по пьянке, а кто, чтобы страха нагнать. В чучелах тех они будут людей жечь, после того как жертвой в колодце откроют путь пекельной силе. А когда все пять костров загорятся, тут поднимутся силы ещё больше её. Но главный костёр — здесь.

— Да притом нас уже ждут. И знают, где мы. Я им глаза отводить и не пробовала. Куда нам со Святомыслом против такой колдовской оравы, — вздохнула Милана.

— Значит, мы должны оказаться на горе прежде, чем они разожгут костёр, хоть бы и весь Йотунхейм с Муспельхеймом [23] Йотунхейм — царство великанов, Муспельхейм — царство огня (герм.). преградили нам дорогу, — подытожил Сигвульф. — А ну, прибавить ходу! Этот лес можно пройти за час.

Вдруг впереди из чащи раздался страшный, пронзительный вопль. Плач ребёнка, клич диких гусей и волчий вой слились в этом вопле, полном горя и неизбывной тоски.

— Началось, — вздохнул волхв. — Банши это.

— Банник, что ли? — переспросил кто-то.

— Будет тебе... всем нам баня. Кровавая. Банши — это вроде наших Карны и Жели. Плачут, когда кому погибель приходит, особенно из знатного рода.

— В моём роду я самый знатный. До меня у нуров князей не было, — усмехнулся в усы Волх.

Воины вздрагивали, хватались за обереги. А вой уже раздавался слева, справа, становился всё громче, невыносимее. Между деревьями появились простоволосые женщины в серых плащах. Одни из них были красивы, но мертвенно бледны, другие же — стары, косматы, с трупными пятнами на лицах.

— Ах вы, нечисть приблудная! Волков решили воем напугать? А ну, покажем им! — громко произнёс князь нуров и первым издал призывный вой вожака.