Девид Мэйсон - Череп колдуна

Щелкнул и заискрился кремень в руках Кайтая, и слабенькое пламя занялось и осветило помещение. В тусклом свете двое мужчин смогли осмотреться.

— Да-а, с этими жителями не будет никаких проблем, — произнес Оуэн, отбрасывая ногой то, что он принял за палку. — Черт побери все. Пошли отсюда, Кайтай, здесь нельзя больше находиться.

Они пошли обратно через дверь, на дорогу, где их ждала Зельза.

— Мертвецы, — бросил Оуэн, беря у нее поводья, — мертвецы и прах, лежат с незапамятных времен — одни кости. Искромсаны и разбросаны. Куски поломанных вещей, ржавое оружие… там когда-то была кровавая битва.

— Помнишь, — сказала Зельза, — Хургин говорил, что здесь была война. Долгая и жестокая война.

— Но он сказал, что и живые люди здесь еще остались, — размышлял Оуэн. Он задумчиво почесал бороду рукояткой топора. — Обычно живые погребают своих мертвецов. А кости врагов выбрасывают. В таком большом поселении они должны были сделать либо одно, либо другое. А это, скорей всего, небольшой город, так что, вероятно, он весь в таком состоянии. Похоже, мы встретим здесь даже меньше людей, чем предсказывал магистр Хургин.

— А встретить мы их можем прямо сейчас, — вдруг заявила Зельза. Она вздернула подбородок, вслушиваясь во что-то. — Я слышу детский плач, — сказала она.

Остальные прислушались.

— Ничего. — Оуэн напряг слух. — Нет. Ты женщина, и слух у тебя тоньше.

— Ах, теперь ты называешь меня женщиной, — зашипела Зельза.

— Ш-ш-ш. Послушай еще.

— Я его слышала, — помедлив, повторила она, — далеко отсюда. Он плакал от испуга.

— Привидение. Дух ребенка, — заявил Оуэн. — Здесь должны быть привидения.

— Я женщина, — ответила она, — хотя ты, кажется, до сих пор не хотел этого понять. Я знаю, что такое детский плач. У моих детей никогда не было повода так плакать.

— Тут мы не сможем сражаться, если на нас нападут, — сказал Кайтай. — А здешнее население наверняка примет нас за своих грязных хозяев. Надо двигаться вперед, но тихо. Если кто-то и живет еще в этих склепах, они не услышат, как мы пройдем.

И они двинулись вперед, ведя под уздцы животных, ступая бесшумно и держа наготове оружие.

Дорога вела прямо, и вскоре они увидели еще более высокие стены, прошли между разбитыми подножиями колонн, по широкой каменной площади, в центре которой был высохший фонтан. На краю бассейна белели кости, и путешественники обошли его подальше.

Наконец мертвый город кончился и вокруг снова раскинулись пустынные поля. Путники опять сели на юлла и продолжили путь.

— Я и вправду слышала плач ребенка, — спустя некоторое время повторила Зельза.

— Я не сомневаюсь, — уверил ее Оуэн, — там могла оказаться горстка людей, искавших убежища на ночь. Но они или не заметили нас, или поняли, что мы вооружены, и побоялись выйти.

— А теперь посмотрите туда, — сказал Кайтай.

Впереди был костер — небольшая кучка искрящихся поленьев, уже почти прогоревшая. На открытом месте, у дороги. Желтое пламя освещало обочину и ближние деревья. С полдюжины оборванных людей темными комками лежали вокруг огня; невдалеке стояла примитивная тростниковая хижина.

— Если хоть один из них не спит — нам не пройти незамеченными, — прошептал Кайтай.

— Нас уже заметили, — сказал ему Оуэн. — Сделай приятное лицо. Поехали к ним.

Человек, смотревший на них, стоял в свете костра на обочине: низкорослый невзрачный человечек в грубых лохмотьях. Его одутловатое лицо, поднятое навстречу всадникам, не выражало ничего, кроме тупого любопытства. Он слегка приоткрыл рот и оперся о грубо сделанную острогу.

Оуэн остановился возле него, соскочил с седла и протянул руку, широко улыбаясь.

— Приветствую тебя, друг, — громко и радостно произнес он и, взяв его безвольно висевшую руку, стал трясти ее.

Отечное лицо человека слегка шевельнулось в неясном подобии какого-то выражения. Он потянул назад свою руку и посмотрел на нее, как бы ожидая увидеть на ней укус. Затем немного побольше раскрыл рот и издал какой-то сиплый тонкий визг.

— Гляди, Кайтай, парень-то не только хорош собой, но и красноречив, — заметил Оуэн. Кайтай спешился и подошел.

— Похоже… он болен, — оглядев его, задумчиво сказал Кайтай.

Один из темных комков у огня зашевелился и приподнялся, за ним другой. Первый встал на ноги и приблизился. Это было похоже на женщину. Именно похоже, потому что никаких проявлений живого человека в ней не было заметно. Ее нельзя было с полным основанием назвать живой.