Елена Митягина: Дар памяти (СИ)

Жак не дожил до утра, слишком много переживаний вмиг обрушилось на него. Он умер ночью от инфаркта. Его бездыханное тело обнаружили днем клиенты. Улыбка так и застыла на его блаженном лице.

Странно, почему я все это помню так отчетливо.

Я очнулась от своих мыслей, как только подошла моя очередь делать выбор. Вдалеке появились три красивых радужных облака, которые медленно двигались в мою сторону, заставляя меня слегка нервничать. Это русская рулетка, чистой воды везение, и никакого математического подсчета здесь быть не может. Я либо угадаю, либо нет. Именно поэтому, сколько бы я ни думала над тем, где спрятана выбранная мной жизнь, шансы сделать правильный выбор не увеличатся. У меня нет тела, но фантомные мурашки уже побежали по несуществующей коже. Я указываю на среднее облако и замираю. Через мгновение ангел сообщает мне, что на этот раз интуиция меня подвела, и не стать мне тщеславной голливудской знаменитостью. Я даже не успеваю расстроиться или попытаться "сделать глазки", чтобы умаслить моего судью и убедить его изменить решение, как он уже подсовывает небесный договор.

Это традиционная процедура, скажем, как договор, который мы подписываем, прежде чем устроиться на работу. Все его пункты я знаю почти наизусть, однако все равно читаю, и ставлю в конце отпечаток своей прозрачной ладони. Это что-то вроде личной подписи, означающей мое согласие с условиями "сделки". В договоре сообщается о том, что я не имею права поменять решение о выборе земной судьбы, угадала я свое облако или нет, уже будучи человеком или находясь в состоянии реинкарнации. Единственный земной метод, с помощью которого я могу изменить свою судьбу - смерть, и в этом случае все начнется сначала. Правда в том, что не знаю, какую судьбу мне уготовили ангелы, и как оборвется моя следующая жизнь. Возможно, я умру в глубокой старости, счастливым человеком, а может, стану жертвой террористов, и смерть моя будет ужасной. В любом случае, стоя на небесном холме, мы каждый раз надеемся, что нам повезет.

Все небесные дела сделаны, я ступаю с холма и падаю вниз. Мимо меня проносятся все последние жизни, как перед смертью человека все его прошлое в последние мгновения. Я лечу, я наслаждаюсь полетом. У меня пока еще нет тела, и я похожа скорее на прозрачное облако, но я чувствую дуновения ветра. Ощущение свежести, чистоты и блаженства. В такие мгновения хочется, чтобы время остановилось, и можно было насладиться всей прелестью момента, но, увы! Через пару мгновений я преодолею невидимую материю-разделитель верхнего мира и мира людей, и попаду на землю.

Я чувствую себя странно и не пойму, что происходит. Где это я? Что со мной? Я отчетливо слышу свои мысли, как такое может быть, ведь мой полет уже окончен? Кажется, у меня начинается клаустрофобия. Здесь темно и тесно, я ничего не могу с собой поделать. Надо попытаться выбраться отсюда, я же ничего не вижу. Чувствую, как моя голова проходит через что-то узкое, словно я пытаюсь просунуть ее через прутья забора, а мое тело сжимается. В этот момент я ловлю ноздрями воздух и понимаю, что секундой ранее я еще не дышала и, почему-то, начинаю плакать. У меня болит голова, мне холодно и страшно.

Я нахожусь в светлом помещении, а рядом со мной люди в белых халатах и масках. Кажется, я в больнице и я только что родилась. На операционном столе лежит моя новая мама и улыбается. У нее такое замученное лицо. Ко мне подходит медсестра, берет меня на руки и зажимает какой-то отросток, торчащий из моего живота, странной железякой, похожей на ножницы. А потом он отваливается, но мне не больно. Мне только страшно. Мысли из прошлого ко мне вновь возвращаются, и я вспоминаю этот прибор: это зажим, который используют для обрезания пуповины.

Кажется, я и правда родилась. Но этого не может быть, я же понимаю все, что происходит. Я различаю голоса людей, слышу, о чем они говорят. Я вспомнила названия медицинских инструментов, лежащих на столе, и, в конце концов, знаю, для чего нужен каждый из них. Ой. Меня снова берут на руки и кладут на живот к моей новой маме. Кажется, она милая, по крайней мере, у нее добрые глаза. Я не успеваю одуматься, как меня опять куда-то перекладывают. Я чувствую себя игрушечной куклой, почти невесомой и очень уязвимой. Врач слушает мое дыхание, затем измеряет мой рост и взвешивает на весах, затем меня пеленают. Кстати, я настолько удивлена происходящим, что уже не плачу, а акушерки смотрят на меня с удивлением, делая по этому поводу комплименты мне и моей маме.