Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Полые холмы

— Нет. Я ранен в бою.

— Но у тебя нет меча.

— Потерялся. Неважно. Зато у меня есть кинжал и одна здоровая рука. Нет, нет, не пугайся. Мой бой кончен. Тебя никто не обидит. А теперь, если ты подсадишь меня в седло, я, пожалуй, поеду.

Он подал мне руку, и я встал. Мы находились на краю зеленого плоскогорья, там и сям поросшего кустами дрока, над которым возвышались одинокие нагие деревья, принявшие причудливые, вымученные позы на непрестанном соленом ветру. Ниже того места, где я только что лежал, земля круто уходила вниз, вся изборожденная овечьими и козьими тропами, образуя один склон узкого извилистого оврага, а по дну его несся, подпрыгивая на камнях, бурный ручей. Дно оврага мне было сверху не видно, но за краем травянистого плоскогорья вдали открывалось море. Угадывались очертания высоких скалистых обрывов над водой, а еще дальше, за урезом земли, уменьшенные далью, темнели крепостные башни.

Замок Тинтагель, твердыня герцогов Корнуолльских. Неприступная крепость на скале, проникнуть в которую можно только хитростью или с помощью предательства в самих ее стенах. Вчера ночью я прибег и к тому, и к другому.

По коже у меня пробежал холод. Вчера в бурном мраке ночи там творилась воля богов во имя некоей далекой цели, которая лишь иногда приоткрывалась моему глазу. И я, Мерлин, сын Амброзия, внушающий людям трепет как прорицатель и провидец, был в ту ночь всего лишь орудием в руках богов.

Ради этого и был ниспослан мне дар провидения, дарована сила, которую люди понимают как колдовство. Из этой отдаленной крепости над морем должен явиться Король, который один только сможет очистить землю Британии от вражьих сил, дать ей передышку, чтобы она успела оглядеться и найти себя, который вслед за Амброзием, последним из римлян, поставит преграду новой волне саксонской угрозы и пусть ненадолго, но сделает Британию единой. Вот что прочел я по звездам, услышал в завывании ветра; и о том, чтобы осуществилось предначертанное, позаботиться должен я, так сказали мне мои боги; я для этого рожден был на свет. Ныне, если боги мои не лгут, заветное дитя зачато, но из-за него — из-за меня — четверо расстались с жизнью. Ночью, когда свирепствовала буря и хвостатая звезда-дракон злобно взирала сверху, цена человеческой жизни была грош, и за каждым углом боги, не таясь, выжидали исхода. Но сейчас, погожим утром после бури, что от всего этого осталось? Молодой всадник с искалеченной рукой; король, утоливший свой любовный пыл; и женщина, для которой уже пошел срок расплаты. И для всех нас — пора помянуть павших.

Пастушок подвел мне коня. Взгляд его опять был насторожен и опаслив.

— Давно ли ты пасешь здесь коз? — спросил я его.

— Уже два восхода.

— Не заметил ли ты что-нибудь сегодня ночью?

Настороженность сразу обернулась страхом. Мальчик опустил веки, посмотрел в землю. Лицо стало бессмысленным, тупым, закрытым.

— Я забыл, господин.

Привалясь к боку коня, я разглядывал пастушонка. Сколько раз случалось мне наталкиваться вот на такую же тупость, выслушивать такое же невыразительное, монотонное бормотание; иной брони у бедных нет. Я ласково сказал:

— Что бы тут ни происходило нынче ночью, я хочу, чтобы ты это запомнил, а не забыл. Тебе нечего бояться. Расскажи, что видел.

Несколько мгновений он молча смотрел на меня. Что он при этом думал, кто знает? Зрелище было не из умиротворяющих: высокий молодой человек с окровавленной, разбитой рукой, без плаща, в запятнанной, изодранной одежде, лицо, можно себе представить, серое от боли и усталости, от горького похмелья после ночной победы. Но пастушонок вдруг кивнул и стал рассказывать:

— Ночью в самую темень я услышал конский топот. Четверо, должно быть, проскакали. Но видеть я их не видел. А рано на заре — еще двое во весь опор вслед за теми. Сдается мне, они держали путь в замок, только я сверху не заметил факелов ни в сторожевой башне, ни на подъемном мосту. Верно, скакали они не по дороге, а оврагом. Когда совсем развиднелось, я заметил двух всадников, они возвращались вон оттуда, от берега против скалы, на которой стоит замок. А потом… — Он замялся. — Я увидел тебя, господин.

Я проговорил медленно, глядя ему прямо в глаза:

— Теперь слушай, я расскажу тебе, кто были те всадники. Минувшей ночью, под покровом тьмы, здесь проскакал король Утер Пендрагон, и с ним был я и еще двое. Он спешил в Тинтагель, но подъехал не к главным воротам, где подъемный мост. Вот этим оврагом он выехал к морю, скрытой тропой поднялся по отвесной скале и проник в замок через тайный вход. Что качаешь головой? Не веришь?