Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Полые холмы

Нагнав короля, я произнес ему на ухо:

— До замка осталось меньше мили. Сейчас мы спустимся к берегу. Ральф будет там, чтобы нас провести. Мне лучше ехать впереди.

Король кивнул. Даже в неверной летучей темноте мне показалось, я вижу лихорадочный блеск его глаз.

— И не гляди так, — добавил я. — Иначе тебя никогда не примут за Горлойса, у которого за плечами много лет супружества.

Он рассмеялся, а я повернул свою лошадь и поехал впереди, осторожно выбирая дорогу на изрытом кроличьими норами склоне, среди кустов, по осыпям, спускаясь в узкую лощину, ведущую к морю.

Лощина, которой мы спускались, была на деле большим оврагом, промытым протокой, стекавшей к морю. В самом широком месте в ней было не более трех шагов в ширину, к тому же она была такой мелкой, что лошади могли перейти ее где угодно. В конце лощины вода падала с низкого утеса на черную береговую гальку. Мы ехали гуськом по узкой тропе, ручей журчал далеко внизу слева от нас, а по правую руку вверх уходил поросший кустарником склон. Поскольку ветер дул с юго-запада, а лощина была глубокой и тянулась почти строго на север, мы были защищены от бури, но наверху свистели ветра и мимо нас на тропу то и дело падали обломки веток. Даже если забыть о крутизне каменистой тропы и темноте, наш путь был нелегок; лошади, встревоженные бурей и исходившим от нас троих напряженьем — невозмутимый как скала Кадал сидел в седле как влитой, но ему, впрочем, не было нужды проникать в замок, — нервничали и дико косили, показывая белки глаз. Когда в четверти мили от моря мы повернули к ручью и заставили коней перейти его вброд, моя лошадь, ступавшая впереди, прижала уши и заартачилась, а когда я хлестнул ее и уже за ручьем галопом послал вверх по узкой тропе, из тени кустов выступила темная мужская фигура. Лошадь стала как вкопанная и поднялась на дыбы так, что мне показалось, будто вот-вот рухнет назад и подомнет меня под себя.

Тень метнулась вперед и схватила повод, заставив лошадь опустить копыта. Животное стояло покрытое пеной и подрагивало.

— Бритаэль, — сказал я. — Все в порядке?

Человек воскликнул и приблизился на шаг, прижимаясь к боку лошади и всматриваясь в меня сквозь темноту. Позади меня остановился жеребец Утера. Человек, стоявший рядом со мной, неуверенно спросил:

— Милорд Горлойс?.. Мы не ждали тебя сегодня ночью. Случилось что-то?

Это был голос Ральфа. Тогда и я произнес своим голосом:

— Выходит, мы сойдем за них, во всяком случае, в темноте?

Он шумно вздохнул:

— Да, мой господин… Мне на миг показалось, что это и впрямь Бритаэль. И серый жеребец… Это король?

— На эту ночь он будет герцогом Корнуэльским. Все в порядке?

— Да, господин.

— Тогда веди нас. Времени у нас немного.

Он перехватил повод поближе к мундштуку и повел моего коня, за что я был ему благодарен: тропа была опасная, узкая и скользкая и извивалась по крутому склону среди трещавших под ветром кустов; даже белым днем мне не хотелось бы преодолевать такой путь на чужой испуганной лошади. Остальные двигались следом; кони Кадала и Ульфина флегматично трусили рядом, а серый жеребец Утера фыркал на каждый куст и пытался вырвать повод у своего седока, но Утер мог бы править самим Пегасом и укротить того, даже не утомив запястья.

Тут моя лошадь чего-то испугалась, споткнулась и сбросила бы меня с обрыва, если бы Ральф не удержал ее голову. Негромко выругавшись, я спросил Ральфа:

— Далеко еще?

— До берега осталось шагов двести, господин; там мы оставим лошадей. На мыс мы пойдем пешком.

— Клянусь всеми богами бури, я буду рад оказаться в укрытии. Есть какие-нибудь трудности?

— Никаких, господин. — Ему пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным, но в реве бури можно было не бояться, что нас слышно далее чем с трех шагов. — Госпожа сама предупредила Феликса, это наш привратник, что она просила герцога вернуться сразу, как только тот разместит войска в Димилиоке. Конечно, все уже знают, что она в тягости, и ее желание видеть его рядом выглядит вполне естественным даже при том, что войска короля почитай что у ворот Корнуолла. Она сказала Феликсу, что герцог воспользуется потайной калиткой на случай, если король уже подослал своих лазутчиков. Ему сказано не говорить ничего солдатам, чтобы не тревожить людей известьем, что их герцог покинул Димилиок и войска, но король не может добраться до Корнуолла раньше следующего дня… Феликс ничего не заподозрил. Да и с чего бы…

— Привратник один сторожит калитку?