Андрей Астахов - Девятый император

– Пришел, – повторяла девушка, как в бреду, – ты пришел, ты пришел!

– Здесь я, милая, я с тобой, – Хейдин прижал девушку к груди, гладил ее волосы, и так они сидели, пока в горницу не ворвались еще двое.

– Папка! – Зарята бросился к Хейдину, обнял его. – Папка, я так испугался, что ты… что тебя…

– Я же сказал тебе следить за ним, – с упреком обратился Хейдин к Ратиславу, который замер на пороге горницы, глядя на трупы расширенными глазами. – Он не должен был этого видеть.

Ратислав хотел ответить, но его стошнило. Хейдин оторвал от себя Заряту, отчаянно цеплявшегося за ортландца.

– Погоди, парень, – бросил ему Хейдин, – не до тебя сейчас. И вообще, вышли бы оба. Липке плохо.

Зарята попятился от Хейдина. Ортландец оставил Липку, которая продолжала в оцепенении сидеть на лавке, вытер окровавленный меч об одежду Анбала и обратился к Ратиславу:

– Лучше тебе?

– Все хорошо, дядя Хейдин, – парень весь дрожал, но старался казаться сильным. – Кто это?

– Ворье, мародеры, дезертиры – да какая разница? Надо позвать людей, чтобы помогли эту падаль закопать.

– Мне пойти? – спросил Ратислав.

– Аааааа! – завопил вдруг Зарята.

Хейдин повернулся на каблуках, молниеносно обнажил меч. Зарята слишком близко подошел к Узуну, и половец схватил мальчика.

– Дайте мне уйти! – кричал Узун, прикрываясь Зарятой, как щитом. – Выходите из дома, оба! Иначе я убью мальчика.

– У тебя правая рука не действует, – Хейдин шагнул к половцу. Узун так прижал предплечьем шею Заряты, что мальчик снова закричал.

– Отпусти ребенка, – сказал Хейдин, стараясь сохранить хладнокровие, – и я тебе обещаю, что тебя буду судить по закону. Если убьешь ребенка, пощады не жди. Я тебя на куски разрежу.

– Видишь? – Узун, морщась от боли, все же вытянул из сапога узкий длинный нож. – Мне терять нечего. Дай мне выйти отсюда и сесть на коня, и мальчик будет жить. Ты воин, и я воин. Мы договоримся.

– Ты не воин, – сказал Хейдин. – Ты жалкая трусливая крыса, которая не знает, что такое честь и доблесть. Такие как ты воюют только когда вас десять на одного. Вы нападаете врасплох и разбегаетесь, как тараканы, если ваш противник сумел собраться и оказать вам сопротивление. Вы прячетесь за женщин и детей, пытаясь спасти ваши гнусные шкуры от возмездия: если вас берут в плен, вы ползаете в ногах у врага и умоляете сохранить вашу презренную жизнь, валите все на своих сообщников. Такие вояки, как ты, никогда не сражаются честно, лицом к лицу, всегда норовят ткнуть ножом из-за угла или пустить стрелу в спину. Убить такого, как ты, означает совершить благое дело перед богами. Клянусь Тарпаном, я убью тебя медленно, если ребенок пострадает.

– Папка, убей его! – завопил Зарята.

– Заткнись, щенок! – Узун приставил нож к горлу мальчика. – У меня адски болит плечо, но сил воткнуть нож в эту куриную шею у меня хватит. Клянусь предками, сделаешь еще один шаг в мою сторону, ребенку конец. Бросай меч на пол!

– Даю тебе слово, что если ты выпустишь мальчика, я отпущу тебя.

– Ишь ты, нашел дурака! – Узун рассмеялся каркающим смехом. – Я не сумасшедший, чтобы тебе верить. Нет, будешь выполнять мои условия. Ты бросишь меч и дашь мне выйти из дома. Я сяду на коня и ускачу. Иначе своего сына ты живым не получишь. Ну, решил?

– Хорошо, – Хейдин с силой швырнул меч в сторону, и Блеск со звоном вонзился в бревенчатую стену. – Другого оружия у меня нет. Проваливай отсюда, пес!

Однако Узун не отпустил Заряту. Теперь половец смотрел не на Хейдина, а куда-то за него. Ортландец обернулся и увидел, что Ратислав поднял лук и держит половца на прицеле.

– Скажи ему, пусть опустит лук! – завопил Узун, продвигаясь к двери горницы.

– Парень, не дури, – сказал Хейдин. – Опусти оружие. Пусть убирается.

– Он не уйдет, – ответил Ратислав. – Они Липку обидели.

– Мальчик, не глупи! – крикнул Узун, прижимая к себе Заряту. – Отец тебе что сказал? Выстрелишь в меня, убьешь брата!

– Он прав, – вполголоса произнес Хейдин. – Ты попадешь в Заряту. А если промахнешься, он прирежет его с перепугу.

– Эй, мое терпение кончается! – закричал Узун. – Сейчас я прикончу мальчика! Вели ему бросить лук.

– Ратислав, прошу тебя, – Хейдин шагнул к юноше, но тот так посмотрел на ортландца, что Хейдину стало не по себе. – Во имя всех богов, что с тобой?

– Отпусти Заряту, пес, – велел Ратислав, натягивая тетиву, – или тебе конец. В последний раз говорю.

– Стреляй! – засмеялся Узун. – Попадешь в брата!