Андрей Астахов - Девятый император

Хейдин и Ратислав вышли из своего укрытия. Ветер дул им в лицо и нес удушливый запах горелого мяса с равнины, такой белой и безмятежной утром, а сейчас превратившейся в поле смерти, безжизненное и опаленное. Между жирными черными пятнами трясины торчали обгоревшие деревья, и кругом во множестве лежали изувеченные огнем человеческие и лошадиные трупы. Вот такой пейзаж оставил после себя Зарята.

– Ай да Зарята! – воскликнул Ратислав, разглядывая поле битвы. – Вот тебе и монголы! Нет больше монголов, вышли все. Почитай, до самого Владимира теперь пятки смазали.

– Невероятно! – произнес Хейдин, который от увиденного до сих пор не мог прийти в себя. – Целое войско! А ведь и получаса не прошло.

– Эх, будет теперь что рассказать! Подумать только, это ведь работа Заряты. Моего Заряты!

– Не надо ничего рассказывать, – внезапно сказал Хейдин.

– Почему?

– Твоим землякам довольно того, что их дома и имущество чудесным образом спасены. Монголы ведь не дошли до села, так? Если они узнают о Заряте, это может повредить ему. Боюсь, он сочтет себя всемогущим. А ему еще предстоят большие испытания.

– В твоем мире?

– Именно. Зарята помог спасти это село, но он – часть другого мира. Нельзя, чтобы о нем узнали здесь. Тем более что очень скоро он должен будет вернуться в свой мир, где его ждут, где его появление – вопрос жизни и смерти. Поэтому не говори никому, хорошо?

– А как тогда объяснить, откуда все это? – Ратислав показал на поле битвы.

– Если хорошенько подумать, можно придумать что-нибудь правдоподобное.

Удар колокола прервал Хейдина. Звон колокола на чудовоборской колокольне он слышал и утром, но теперь это был совсем другой звон. Ратислав снял шапку и перекрестился.

– А ты что, некрещеный, дядя Хейдин? – спросил он, заметив, что ортландец не последовал его примеру.

– У меня своя вера, парень. Хотя в моем мире меня тоже считают язычником.

– Наверное, ты веришь в драконов, так?

– У меня много богов. И все они мне помогали. Я благодарен им, хотя часто забываю о том, что их нужно хотя бы время от времени почитать.

– Я знаю, что сказать! – Ратислав просиял. – Скажу, что видел, как на монгольское войско с неба слетел ангел и пожег его небесным огнем. Хорошо я придумал?

– Замечательно. Самое главное – что в этот твой рассказ твои земляки обязательно поверят, клянусь Тарнаном.

– Тогда идем, дядя Хейдин. Только ты меня поддержишь, когда я буду рассказывать, хорошо?

Хейдин кивнул. Они шли к селу, над которым весело и победно бил колокол, призывая людей освободиться от тревоги и страха и наполнить свои сердца радостью. А где-то в небе, так высоко, что с земли его невозможно было увидеть, парил Зарята – Дана – Гаэрен. Дракон был в отличном расположении духа. Он был уверен, что сегодня ничье сердце не положат в кожаный мешок со льдом. Что охотники за чужими жизнями больше никогда не отважатся вернуться в эти места. Что его друзья гордятся им, победителем целого войска. Он увидит эту гордость в их глазах, когда вернется к ним. Гордость и восхищение его мощью. Ну а пока Зарята поднимался к солнцу, чтобы насладиться его теплом и ощутить радость жизни каждой клеточкой своего возрожденного из пепла тела, чтобы впитать в себя Магию Изначального Пламени. Уже сейчас он набирался сил для новых сражений. В отличие от своих друзей, которые ждали его внизу, на земле, Зарята мог предвидеть будущее. А там было слишком много тьмы и слишком мало света. Что ж, для того он и вернулся, чтобы света стало хоть немного больше. Но сейчас, в свой день рождения, Зарята не думал о будущем. Он просто радовался солнцу и купался в его лучах. Так делали драконы прежних времен – они взлетали к самому солнцу, и солнечное пламя отражалось в каждой чешуйке на их телах. Он делает так же. Он родился. Он вернулся. И с его возвращением мир станет другим. Так предопределено, и так будет, даже если ради этого придется упасть из солнечной выси в самое чрево Тьмы.

Сотник Матвей Каша гостей на свою заставу не ждал. В такую пору года никто по дорогам не шастает, да и застава Конятино расположена больно укромно. Десяток курных избушек затерялся в лесу в трех поприщах [77]от озера Селигер. Место пустынное, тихое, даром, что шлях [78]на Новгород неподалеку. Никто и не подумает, что в таком глухом месте стоит новгородская стража.

У Каши под рукой было двадцать воинов, новгородцев и чуди, десяток баб, мужних и вдовых, восемь мужиков да семнадцать душ подростков обоего полу. Сторожевая служба – занятие скучное. Воины Каши все больше занимались хозяйственными заботами: о том же, что могут прийти монголы, заботились мало – а что им в такой глуши делать? Вот только если степняки на Новгород попрут, тогда дело другое – тогда готовь секиры да рогатины.