Екатерина Кариди: Белое на голубом (СИ)

- Мама, почему ты не спишь?

- Сын мой, я слишком хорошо тебя знаю.

Алексиор многозначительно поиграл бровями.

- Так что тебе лучше сразу рассказать мне, зачем затеял этот ужин?

Он прошелся по комнате, приглаживая волосы, потом все-таки сказал:

- Я хотел привести на ужин Евтихию и объявить всем, что мы поженимся через месяц.

Мало чем можно было удивить мать, а потому она не удивилась, просто сказала:

- А она отказалась?

Алексиор кивнул, потом буркнул:

- Сказала через год.

- Что ж, - Ириада расправила складки одежды, - она права. Вообще, сынок, лучшей жены я бы для тебя и не пожелала. Девочка мудра не по годам. И мне не важно, что она слепая. Но... она права.

- Знаю, мама.

Он поцеловал мать и ушел к себе. А Ириада осталась раздумывать, что же могло случиться, что сын так заторопился?

***

Государь Вильмор встречался с княгиней Гермикшей дважды. Один раз тогда, еще с Мелисандрой. И в тот раз прекрасная Онхельма не произвела на него особого впечатления. Он воспринял ее так же, как и Алексиор. Да, прекрасна, но и только.

Но во вторую встречу, когда он столкнулся к ней лицом к лицу на коронации юного Александра II, он не мог отвести от нее глаз. Она случайно коснулась его, а после посмотрела в глаза - и все! Царь пропал. Он был взволнован словно юнец, и как юнец жаждал свидания. Вильмор подкараулил красавицу в коридоре (Боже, он и в бытность свою мальчишкой такого себе не позволял!), утащил в нишу, а потом, после того как целовал долго и горячо, умолял ее о встрече. И она согласилась. Согласилась! И приняла его в своих покоях ночью, наедине.

Он предложил ей руку и сердце той же ночью, когда они были близки. И красавица сказала да. В конце концов, он был хорош, хоть и не первой молодости. И он смог произвести на нее впечатление. Если уж быть честной до конца, то он ей запомнился еще с того первого раза. Понравился, она даже позавидовала Мелисандре. А сейчас, когда увидела его одного в зале, на коронации молодого царя Фивера, то попросту привязала к себе. Подумаешь, небольшой приворот, ничего особо криминального, она же не желала Вильмору зла, она собиралась стать ему хорошей женой. Так что, Онхельма приняла его предложение не только из политических или каких-либо корыстных соображений.

Что бывает с пожилым мужчиной, которого вдруг полюбит молодая женщина? Разумеется, вторая, а может и третья молодость. Мужчина делается безумно счастлив и полон желания соединиться со своей избранницей. Вот и Вильмор после долгого одиночества, обретший вновь блаженство с Онхельмой, в нетерпении считал часы, ожидая, когда красавица Онхельма окажется рядом.

Она должна приехать через месяц. Царь уже знал, что этот месяц покажется ему бесконечным.

***

Лунный свет заливал дорожки дворцового сада, тихо, только соловей щелкает в гуще жасминовых кустов. Евтихия сидела в беседке у самого парапета. Из этой беседки открывался дивный вид на море, но она не видела моря. Она в этот момент смотрела в себя.

Казалось бы, как смогла слепая девушка одна попасть туда, да еще ночью? Ощупью? Кто-то привел и оставил? Можно сказать и так.

На самом деле, ей нужно было встретиться с тем, частицу кого она носила в себе по странному стечению обстоятельств. Евтихия ведь не просто так тогда ослепла. Никто так и не узнал, что же случилось с ней шесть лет назад.

***

Шесть лет назад восьмилетняя Евтихия, так же как и сегодня, сидела в этой беседке, ей нравилось там играть. В этом месте отвесный скалистый берег, на ровной вершине которого стоял дворец, выдавался в море небольшим мысом, по краю которого был парапет из коротких беломраморных колонок, объединенных двумя мощными поясами. Получалось и достаточно безопасно, и вместе с тем почти прозрачно. В серединке мыса - белая мраморная беседка, увитая виноградом, сзади и с боков цветущий сад, а из беседки вид на море. А над беседкой небо. Белый ажурный парапет на фоне волн, белые мраморные колонны на фоне неба. Белое на голубом.

В тот день мальчишки играли в войну, и теперь тихонько подкрадывались, чтобы взять в плен вражескую армию, состоящую из старого ленивого дворцового пса и спящего на солнышке старого сторожа голубятни. Евтихия не была воительницей, она предпочитала мир. А потому, посмотрев на мальчишек с укоризной, собрала своих кукол и ушла играть в любимую беседку.

Куклы уже сидели каждая на своих местах, исполняя положенные им по этикету роли придворных, как вдруг со стороны моря неожиданно, словно ниоткуда, возник большой поморник. В клюве у него была рыба, довольно крупная переливающаяся на солнце радужная форель. Поморник сел на землю за парапетом и принялся, наступив лапой на голову рыбины, рвать клювом свою добычу.