Мэри Стюарт - День гнева. Принц и паломница

Рыбаки и их жены остановились в нескольких ярдах от Бодуина и после недолгого бормотания и переступания с ноги на ногу один мужчина, по всей видимости, староста, стал пробираться через толпу к принцу.

Староста покашлял, прочищая горло, но прежде чем он собрался с духом, Бодуин быстро произнес:

— Рха, не так ли? Так вот, Рха, опасность миновала, и я — король и я должны поблагодарить тебя за то, что вы дали нам огонь и трут. — Он оскалился в краткой удовлетворенной ухмылке. — Как видишь, этого хватило. В вашу бухту пришли пять боевых кораблей саксов, и саксы пришли не с миром. Одному Богу известно, что они намеревались здесь учинить после высадки, но будьте уверены, будь их воля, в живых не оставили бы даже ваших детей.

По толпе прокатилось бормотание; некоторые женщины притянули детей поближе к юбкам, и все взгляды устремились к морю, где на мелководье еще подпрыгивало и перекатывалось в волнах несколько тел. Внезапно раздался пронзительный и гневный женский крик — это двое мальчишек, влекомые любопытством, подошли к воде, чтобы взглянуть поближе на трупы, и стали спускаться по гальке к прибою. Под оплеухи и ругань матерей и под взгляды, полные снисходительного веселья, детей поймали и втащили обратно в толпу. Недолгая суматоха несколько разрядила напряжение, и Бодуин, улучив момент, дружелюбно сказал:

— Мне очень жаль, что пришлось пожертвовать вашими лодками, но вот это поможет вам построить новые и лучшие суда; этого на время хватит на пропитание вам и вашим семьям.

Эти слова вызвали гул одобрения поселян, и по знаку Рха двое из них начали собирать добычу.

— Чтобы разделить потом по справедливости меж всеми, — грубовато объяснил Рха сиплым голосом. Бодуин кивнул:

— Не сомневаюсь, что прилив подарит вам еще что-нибудь. Обломки их кораблей вот-вот выбросит волнами. Король отказывается от них. Все ваше.

И это тоже было встречено одобрением и даже несколькими словами суровой благодарности. Древесина в этой каменистой и продуваемой ветрами земле сама по себе была большой ценностью, а корабли, саксов были построены на славу. Еще несколько приливов, и на берегу жителей поселка ожидает недурной улов.

Один из ратников подвел Бодуину коня. Держа поводья в руке, принц помедлил, чтобы обменяться еще несколькими словами со старостой. Но некоторые рыбаки почти набрались храбрости придвинуться ближе к принцу и бросали нехорошие взгляды на пленников. Из толпы доносилось угрюмое ворчание.

— А что с этими? Оставить им жизнь? Они ведь убили бы нас всех. Сожгли бы наши дома, взяли наших женщин, да, да, убили бы и съели наших малышей! Все знают, каковы эти сакские волки! Отдай их нам, принц!

— Назад! — резко бросил Бодуин, и солдаты стеной сомкнулись вокруг пленников. — Если вы знаете, что могло обрушиться на вас, то ни слова больше я от вас не услышу! Для вас набег на этом закончен! Остальное — дело короля. А что до этих людей, откуда нам знать, не грозят ли нашей земле новые нападения? Королю Марчу нужно знать о них. Поэтому этих трех мы оставили в живых, чтобы они рассказали королю все, что он должен знать. Они вам не по зубам, друзья мои, они принадлежат королю!

— Тогда да сжалится над ними Господь, — сказал кто-то едва слышно, а потом уже гораздо громче, для всех ушей, добавил: — Король, твой брат, уж конечно, щедро наградит тебя за то, что ты сегодня свершил, принц!

А Бодуин, погоняя коня домой, спрашивал себя — с недобрым предчувствием, — что на самом деле скажет ему брат. Разумеется, не будет никакой щедрой награды. Марч был под стать своему дикому королевству на востоке Британии; он был суров, как его подданные и их обычаи, но вдобавок был лжив, изворотлив, находил удовольствие в интригах и коварстве и брал верх над ближним своим окольными путями. Не зря среди равных он был известен как король-лиса. Но хитрость и жестокость — не те качества, что приносят правителю любовь его подданных, и корнуэльцы не питали любви к своему королю. Бодуин, молодой человек не слов, а дела, понимавший и знавший их обычаи, со всеми, с сильным и со слабым, говоривший как ровня, — вот кто был им по душе.

И король Марч видел все и кипел завистью, но не говорил ни слова.

Король вернулся в свои земли три дня спустя. Не успел он въехать в ворота крепости, как ему уже принялись рассказывать о неудавшейся высадке саксов и о победе его брата. От капитана отряда, который повел в бой Бодуин, до конюха, придерживавшего Марчу стремя, когда король сходил с коня, и до слуги, стягивавшего с короля сапоги, — всем не терпелось рассказать королю, что произошло, и вознести хвалу изобретательности принца.