Бронислава Вонсович: Меня любят в магической академии

— Думаю, брак нужно заключить как можно скорее, пока мои родители не опомнились после столь потрясающего известия о семейных хвостах. А отчисляться я не собираюсь, — подумала и добавила: — И из оранжереи уходить — тоже. Должно же быть у фьордины Кудзимоси приличное увлечение!

Согласие моей семьи на брак удалось получить не столь легко. Родители пришли в ужас. Не помог даже аргумент, что надо все случившееся оставить в узком семейном кругу путем расширения оного — все равно отец Тарниэля уже был в курсе нашей маленькой семейной тайны. Что он тогда подумал о нашем воспитании, страшно представить. Правда, у нас было смягчающее обстоятельство — шок от неожиданно обнаруженного родства. Мама проворчала, что количество хвостов на квадратный метр Берлисенсисов начинает превышать все мыслимые пределы, и недовольно посмотрела на бабушку. Та ответила высокомерным взглядом и словами, что нынче наша империя настроена на решительное потепление отношений с Корбинианским королевством, а значит, мы, как верноподданная семья, должны только радоваться укреплению связей. Когда Бруно намекнул, что потенциальный жених — подданный нашей же империи, бабушка невозмутимо сказала, что это еще лучше — не придется переживать, что внучку увезут куда-то в глушь и провинцию. Папа был оглушен свалившимся известием о собственной хвостатости, полностью противоречащей прежней политике семьи, поэтому в спорах почти не участвовал, высказав однажды свое отрицательное отношение. Так что разбирались по этому поводу мама и бабушка, вторая — без особого пыла, так, лишь бы лицо не потерять. Мой выбор ей тоже не нравился, но согласиться с невесткой сразу не позволяла гордость. Возможно, разрешения на помолвку мы не получили бы, если не Делла Нильте. После того как ее драгоценнейшего сыночка арестовали по обвинению в попытке дискредитации нашей семьи, она имела наглость заявиться к нам с просьбой подписать заявление о том, что семья Берлисенсис не имеет никаких претензий к Антеру Нильте. Но претензии-то были, и довольно много, что и не преминула донести до визитерши моя мамочка. Она перечисляла их пункт за пунктом, а в конце гордо заявила, что из-за распространявшихся Антером слухов Лисандра теперь просто вынуждена выйти замуж за собственного декана. Для пресечения оных, так сказать. И вот эти вырвавшиеся сгоряча слова и заставили дать мою семью согласие на помолвку. Но согласие было какое-то подозрительное. Такое, какое в любой момент отозвать могут. Свадьба была назначена на зимние каникулы, но я ловила иной раз взгляд бабушки на Тарниэля, хвост которого вызывал у нее исключительно плохие ассоциации, и понимала, что нужно что-то сделать, чтобы желания разорвать помолвку у моей семьи не возникало. Только вот в голову не приходило ровным счетом ничего.

Вот и сейчас, когда мы шли в мою комнату в общежитии, мысли мои были только о том, как плавно довести нашу помолвку до свадьбы, не прерывая ее надуманными предлогами со стороны моих родственников, которые уже начинали намекать, что срок до свадьбы слишком короткий, что нам необходимо проверить свои чувства еще хотя бы годик и что лучше будет, если я все же уйду из академии. Бабушку особенно злило, что жених был найден дедушкой, о чем он старался напоминать ей при каждой встрече. Винить его за это я не могла — от его заботы дружно отказывались и папа, и Бруно, а ему так хотелось быть полезным тем, в ком текла его кровь. Кроме того, мой обретенный родственник до такой степени досаждал бабушке требованием немедленной свадьбы и усыновления их общего сына, что она внезапно вспомнила про свой почтенный возраст и начала ходить с тростью, не столько для опоры, сколько для того, чтобы иметь возможность стукнуть навязчивого ухажера…

Мы с Тарни собирались проверить Фиффи — несмотря на все уверения жениха, мне было очень тревожно за состояние питомца. Было решено его не трогать, чтобы не повредить ненароком что-нибудь жизненно важное, и дать доспать до весны. Бедная мандрагорочка уже не просто подходила, а даже подергивала за край моего халата и жалобно попискивала. Но утешить ее мне было нечем.

— Состояние без изменений, — сказал мне Тарниэль после диагностики. — Стабильное.

Устанавливать в моей комнате артефакты для создания подходящего режима, чтобы Фиффи вышел из состояния анабиоза, мой жених отказался. Сказал, что для питомца будет лучше, если все пройдет естественно, без вмешательства извне.