Шимпо Ботан - Люди и Тени

— Дружище, держись! — беспокоился Тес-Нур.

Но дружище и не думал сдаваться. Хитрый и мудрый, как сама Степь, он специально поддавался, дал Таривашу почувствовать превосходство. И вот, когда южанин уже предвкушал победу, когда в его глазах уже читалась хищная радость — Батташ-Сувай сделал выпад — нанёс решающий удар.

— Что!? — Ханаарец горько пожалел, что потерял бдительность. Сабля пронзила его насквозь.

«Вот и конец». Парень захрипел и медленно осел на землю. В приближении смерти, его тело теряло колдовскую силу, Тариваш снова превращался в человека… И в затуманенном сознании проплывали уже не животные, а человечьи мысли. «Прощайте все. — прошептал он мокрыми от крови губами, — Увы, не вернусь я домой. С кучей технократских денег…»

— Слава Предкам, — молвил Бат, доставая оружие из плоти врага. Затем повернулся к Тес-Нуру и ударил себя кулаком в грудь.

— Один готов. Где остальные?

«Остальные» явились шумно и лихо. Масар вышиб двери, пробился через выход и, клекоча, хлопая крыльями, вырвался на волю. Подобно урагану, духу разрушения, которого никто не может остановить. Глаза грифона сияли зелёным светом, шерсть и перья хищно ерошились. Он наконец получил то чего так долго ждал — свободу.

— Какого хрена!? — закричали солдаты, разбегаясь в стороны. Зверь размахивал лапами, разил клювом — раня и убивая, калеча и обращая в панику. Никто не ожидал, что шпионам таки удастся до него добраться, освободить от пут, и выпустить из стойла.

— Ла-коса! — звучал боевой клич. Это орал Мараван, восседая на Масаре верхом. Технократка и Наследница прятались в корзине.

— Когда-же всё это закончиться? — лепетала бледная Найпа. Она изо всех сил держалась за канаты, чтобы не выпасть.

— Уже почти закончилось, — ответила Майта. — Потерпи.

Грифон гордо воспарил над стойлами. Распростер широкие крылья. Обозленные шершни стреляли из луков, иногда даже попадали, но что стрелы против огромного зверя? Крылан описал в воздухе круг.

— Тариваш! — радостно кричал Мараван. — Мы сделали это! Отзовись.

В ответ — тишина. В груди парня защекотал холодок страха. «Что если случилось худшее?» Взгляд рыскал по освещенной факелами земле, ища друга. Там метались солдаты, виднелись брызги крови, валялись тела… Мараван не обратил на них ни малейшего внимания, «подумаешь — убитые враги?» Парень вообще редко задумывался о таких «мелочах». И вот — нашёл, то, что искал. Свернувшись калачиком, истекая кровью, друг умирал.

— Потерпи, Тариваш! Мы тебя заберём. Масар, шалхена!

Разбрасывая испуганных солдат, разя клювом и когтями, грифон снизился. Шершни разбежались в стороны, у них хватило ума не лезть под удар. Ведь Оборотень всё равно почти мертвяк, ну заберут они его — и что? Масар же бережно подхватил южанина, и уложил в корзину.

— Масар, ла-Шуни! Летим домой!

Зверь, издав гордый клич, устремился к черным небесам. Свистели стрелы, кричали Батташ и Тес-Нур, звенел набат, вызывая крылатую погоню… Это всё уже не имело значения. Трое шпионов выполнили задание и, бросая вызов ветру, летели домой. А Тариваш умирал.

Тьма, пустота, холод. Тысячи, миллионы, мириады морвошей — олицетворений человеческого бессилия и тленности жизни. Кроваво красная луна, ухмыляющаяся над черной равниной. Тучи, но не грозовые, а состоящие из роев могильных мух… Курасай — нематериальный, но по своему реальный мир, пребывающий в сознании Вудроша, в его мыслях и ощущениях. Клоака человеческого страха, тоски, злобы и отчаяния — всего того чем питается гигантский гриб. А также человеческих злых мечтаний, и безумных надежд — которые для Гриба особенно лакомы. Всё это копошилось в угасающем разуме Тариваша, поглощая то светлое, что есть в каждом человеке. Южанин медленно погружался в мир Тьмы, Курасай. Это конец…

«Что?» Сквозь тьму пробились лучи золотого света. Рассеяли, обратили в пепел толпы нежити. Освежили выжженную равнину… С оживающих небес сошёл чистый тёплый дождь. Курасай отпустил парня, нехотя, но без боя.

— Молодец, чумазый, — похвалила Майта, глядя как южанин медленно открыл глаза. — Цветы Надежды творят чудеса. Но если б ты не боролся, даже они бы не помогли.

Тариваш лежал в корзине, которую тащил Масар, слегка покачивая на лету. Холодный ветер проникал сквозь плетеные стенки, омывал лицо, но изнутри тела — приятный, не обпекающий огонь. Раны были перевязаны бинтами и смазаны соком Бессмертника — столичного Цветка Надежды, сильнейшего в Империи. Раны оказались не смертельными — надежда окрепла.