Артем Тихомиров: Олимпия

Лима понимала, что в очередной раз дала маху. Должно быть, Кадия думает о ней сейчас самое плохое. Прослыть провокатором куда хуже, чем быть им на самом деле?

Она вспомнила посеревшее от страха лицо женщины и почувствовала холодок, пробежавший на спине. О чем думала Кадия в тот момент? Какие воспоминания всколыхнул в ней этот безотчетный страх?

Нужно поговорить с Полифемом. Может быть, он, кому Кадия доверяет, замолвит за Лиму словечко?

Девушка огляделась. В этом отсеке оранжереи, разделенном надвое прозрачной перегородкой, больше никого не было. Во влажной и жаркой тишине звук пластиковой щетки давал громкое и неприятное эхо.

Лима подмела бетонную плиту по обеим сторонам от двери, собрала мусор в совок, и пошла к западной части отсека. Там стояла ее тележка с инструментами. Лима опорожнила совок в пластиковый пакет, развернула тележку и покатила ее через дверь во внутренний двор. Двор был заперт между четырьмя большими геодезическими куполами, которые полностью закрывали обзор, за исключением участка неба над головой.

Лима дошла до небольшого сарая с бетонными стенами, где хранился инвентарь уборщика. Открыв ключом, она толкнула тележку внутрь.

Места было мало, но как раз это Лиме и нравилось. Здесь никто не видел ее и не знал, чем она занимается. В своем убежище девушка могла хотя бы на время отгородиться от остального мира и просто посидеть в тишине. Лима считала, ей крупно повезло попасть в оранжерею, а не, скажем, на фабрику с ее шумом, грохотом и толпами людей. Там уже точно негде было бы уединиться.

На стене у полок висело сегодняшнее расписание. Лима взяла карандаш, сделала в нем пару отметок. После уборки ей предстояло носить мешки с грунтом. Работа нелегкая и однообразная - такую она оставляла на потом, если Полифем, руководитель всего хозяйства, не подгонял.

Чего же ей по-настоящему хотелось, так заниматься цветами, но для этого нужно учиться, стажироваться у мастера и получить квалификацию. Если все сложится удачно, в будущем она станет такой же, как Полифем. Даже в свои годы он не утерял мастерства, и его руки были воистину волшебными. Сколько сортов цветов ему удалось вывести за свою жизнь? Наверное, Полифем и сам не помнит. Да, Лиме выпал счастливый жребий очутиться по его крылом.

Девушка сняла перчатки, положила их на полку и посмотрела на себя в зеркальце, висящее на стене. Комбинезон расстегнут. Не по правилам. Бесполезно объяснять, что в нем слишком жарко. Для поборников порядка, подобных Кадии, такие вещи, видимо, сродни кощунству. Особенно подвернутые штаны. Глупости какие... Вот Полифем никогда не делал ей глупых замечаний, зато всегда предупреждал, что может прийти проверяющий, которому лучше на глаза не попадаться.

Лима вздохнула и развернула штанины обратно. Ладно, если Кадия так хочет, она будет одета по форме.

Старик умел передвигаться бесшумно, и ему снова удалось застать Лиму врасплох. На стук в приоткрытую дверь она развернулась стремительно. Не то чтобы каждую минуту Лима ждала нападения, просто такая у нее была реакция.

- Я только на минутку зашла, - сказала девушка, беря другие перчатки, в которых было лучше таскать мешки. - Уже иду?

Старик покачал головой.

- Не торопись, Лима. Никуда твоя работа не убежит, - сказал он.

Девушка замерла.

Полифем осмотрел ее сарайчик и улыбнулся.

- Здесь довольно уютно, а я все думал, почему ты здесь отсиживаешься?

Лима кашлянула.

- Если вам это не нравится, я могу?

- Не бери в голову. Я не про это. - Старик взял стул, стоявший в углу, и сел на него, растирая колени. - Знаешь, думаю, мне надо ускорить твое обучение, - прибавил он, - хочешь?

- Еще бы! - выпалила она. - Конечно!

Полифем смотрел в пол, покачивая головой.

- Чувствую, мне осталось не так много? Пятьдесят лет среди цветов, а начинал я, когда мне было? двадцать. Как раз получил вольную, вместе с отцом. Он был рабом в Олимпии? Неплохо, да?

- Еще бы, - покраснев, отозвалась Лима. - Значит, вы научите меня всему?

- Сколько успею, - ответил старик. - Ты способная, хотя, надо заметить, бываешь удивительно безалаберной. Это поправимо, ничего. Причина в твоем неумном любопытстве, да?

- Да, - призналась Лима. - И отец так говорит. И все. И вечно я лезу куда не надо и задаю дурацкие вопросы. - Она попыталась найти его взгляд, но Полифем предпочитал смотреть в сторону. - Кадия рассказала вам?

- Да.

- Я извинюсь, - предложила девушка искренне, хотя эта мысль показалась ей вдруг нелепой. Извиняться? С чего вдруг? Вот если бы она и вправду была провокатором, то другое дело?