Воронье Гнездо

-- Гомункулы? Циклон?

-- гомункулы это народец который альвы слепили ведь они крутые. гомункулы были тоже крутые и из них можно было сделать альвов или нет они как пластелин но кардиналы их очерствили и они стали неподатливыми человекоподобными эльфами и уже не такими крутыми но все еще круче людей :•] а циклон ты еще увидишь в общем–то ты и должен дудешь сказать одному эльфу чтоб он призвал его

-- Почему бы вам самим не сказать ему? Какого хрена я тут вообще должен участвовать.

-- ты забыл эльфы неподатливы и теперь все альвийское и корпоративная (кардинальская) паранорма вызывают у них панику :•[ у нас остались только вы бомжьи ребята других рас в этом городе больше нет

-- Ты хотел сказать "божьи"? Ох, а ведь забавно получается, эльфы, оказывается, верят в того бога, который им даже не покровительствует? Ну, это в том случае, если ты не шутишь опять. Ладно, допустим, а почему именно я?

-- ну кто–то же должен :•] шутка вселенский рандомайзер решил все сам :•[ извини

-- На самом деле я так нихрена и не смог понять. Перед тем, как я выброшу тебя на помойку, можешь просто сказать, как уличить мэра в кардинальстве и заставить все вернуть?

-- возьмите его волшебный телефон и вам ответят крутые ребята :•} корпоративные альвы они типа враги обычных и

Дальнеший шизофазический бред Гарольд уже не читал. Он захлопнул ежедневник и бросил его в мусорное ведро.

-- Телефон так телефон. У меня своих дел полно, — сказал он и принялся готовиться ко сну.

Гарольд спал не мирно посапывая, не зычно храпя, не ворочаясь, словно волчок, не гуляя во сне по парапетам и не говоря на ангельском языке. Он просто спал, как полагается приличному человеку. Во сне ему не являлся ни его любовный интерес, ни трагично почивший отец с пророческими наставлениями, ни черный ангел, призывающий пожертвовать своего первенца Вселенскому Рандомайзеру. Ночь, была спокойна и обыкновенна, а сон, проводившийся под покровом зеленого пиджака, на ящиках, был глух и крепок, невзирая на события минувшего дня. И все же.

В непроглядной тьме подвала раздался грохот: кто–то начал дергать за ручку дверь в подвал, будто пытаясь ее открыть. Дверь шаталась, своим громом пробуждая Гарольда. Сонный Рид отбросил пиджак и, не открывая глаз, встал и пошел к двери.

-- Здесь никого нет! — крикнул он, поднимаясь к грохочущей двери.

Стоило только взяться за ручку, буйства прекратились. Гарольд открыл наконец глаза, провернул ручку ручку, и понял, что это бесполезно: дверь была закрыта на ключ, о чем Рид совершенно забыл.

-- Кто там? — -

ответа не последовало. — Ч-черт, — он спустился вниз, включил свет и стал искать ключ, во время чего дергания возобновились. Прошаривая карманы пиджака, он заметил, что раскрытый ежедневник лежит на столе, что ему совсем не положено. Гарольд нашел ключ, накинул пиджак и заглянул в ежедневник.

-- забери меня отсюда :'[] — было написано там.

Грохот стих. Гарольд недоуменно нахмурился, взял дневничок и направился к двери. Подойдя к лестнице, он остановился, смотря на дверь: та была распахнута настежь. Не выломана, не выбита, просто открыта. Гарольд взглянул на ладонь, в которой по–прежнему лежал ключ. Оглянувшись, он убедился, что в подвале никого нет. Тут за спиной послышался легкий стрекот. Недолго все обдумав, Рид испуганно выдохнул и, запинаясь, помчался на улицу. Оказавшись на снаружи, он рухнул в снег, побросав дневничок и ключи. Рядом стоял куривший человек.

-- Ого… Чую… Чую, кто–то напуган… — сказал человек, заплетаясь. Это был Раф.

-- Напуган? У меня, блядь, сердце напополам раскололось и в обе пятки перекатилось! — Гарольд тяжело дышал и косился к черному ходу в дом.

-- А что там случилось?

-- Дверь… Дверь открылась…

-- О, ну это опасно. Я сюда зачем пришел: переночевать хочу. В гостинице Кит храпит, как гребаный самолет, с ним даже пьяный не уснет. Здоровый ублюдок уже сутки как спит. Карасик дал ключи, вот я и пошел сюда.

-- Нет, стой, не ходи.

Раф проигнорировал предостережение и вошел в дом, Гарольд побежал за ним. Дверь в подвал тепрь была заперта, но Гарольд ничего не сказал, дав Рафу отпереть дверь. Рид припомнил слова портного о том, что паноптикум боится ярких цветов и посоветовал спускавшемуся во тьму Рафу включить гирлянду на ночь.

-- Идет, я врублю, если тебе так хочется. Только пообещай, что взамен ты сотрешь с лица эту херню.

-- Какую?

-- Увидишь, — сказал Раф, включая гирлянду.