Максим Шейко - Варвар из нашего города (Бродяга)

Но главным было не это. Больше всего настораживало то, что таинственный командир наемников, составляя свои наставления, исходил из того, что подчиненный ему отряд, которому собственно и адресовались эти инструкции, базируется в Игбруне!!! То есть мы фактически находились в оперативном окружении! Или в полной жопе, как выразился Раск, закончив чтение изъятого документа.

— Что думаешь?

Вопрос так и повис в воздухе. Каптенармус переводил задумчивый взгляд с бумаги в своей руке на связанного рейтара, всё еще валявшегося под стеной без сознания, затем на меня и снова на бумагу. Мысль воспользоваться захваченными лошадьми и свалить отсюда подобру-поздорову, прихватив с собой максимально возможное количество материальных ценностей, читалась на его хитрой роже столь отчетливо, что я даже не стал ждать, когда мой заместитель соберется ее сформулировать.

— Удрать всегда успеем. Ты для начала расскажи мне, как такая херня вообще получилась?

— Ну-у-у…

Перспектива своевременного отступления явно возвращает Раску душевное равновесие, и он добросовестно пытается решить поставленную задачу:

— Местные говорили, вчера тут отряд конный прошел…

— Почему мне не сказал?!

Заместитель чешет репу с виноватым видом:

— Да как-то не успел. Думал — наши, которых под Ирбрендом турнули, вот и не стал торопиться.

Теперь уже задумываюсь я. По времени вроде подходит. Если отряд вышел сразу после окончания битвы, то, двигаясь по дороге в хорошем темпе, вполне мог проскочить через Оборотную еще вчера, пока мы блуждали по лесам. Мог ли этот отряд взять с налету Игбрун с его смешным гарнизоном, состоявшим, насколько я помню, из девятой сотни ополчения? Да легко! Для полноты картины остаётся прояснить только пару нюансов.

— Погоди. Через деревню прошел целый отряд, а местные даже не поняли кто это?

— Ну, типа того. Отряд прошел рысью, не останавливаясь. Я потому и подумал, что это наши — спешат удрать подальше.

Хм, резонно. Я бы тоже так подумал. Не ожидал от ирбренцев такой прыти, честно говоря. Но то, что я узнаю такие новости последним — непорядок!

— В следующий раз сперва доложи, а потом уже думай!

— Понял я, понял!

Раск торопливо кивает и тут же переводит разговор со скользкой темы на злобу дня:

— Делать-то чего будем?

— Посмотрим. Отряд большой был?

— Говорят, сотни две. Может и привирают для солидности.

— Если и врут, то не сильно. Скорее всего, прошел эскадрон — меньше посылать смысла не было.

Мы оба, не сговариваясь, поворачиваемся к пленному рейтару. А и правда, чего гадать-то, если можно просто спросить?

— Займись им, пора нам побеседовать с нашим гостем.

Будучи безнадежно испорченным фильмами про героических партизан я подсознательно ожидал, что допрос пленного будет делом грязным и небыстрым, потому, собственно, и взвалил эту обязанность на заместителя — пусть отрабатывает свой косяк с пропущенным отрядом. Опыта проведения подобных мероприятий у Раска опять же должно быть не в пример больше, чем у меня, учитывая его основную специальность и срок пребывания в должности. Однако все пошло наперекосяк с самого начала.

Облив пленного водой из бадейки и ощутимо пнув его в бок, Раск, крякнув, взгромоздил связанного по рукам и ногам рейтара на крепко сколоченный табурет, загодя установленный на свободном месте у стены. Приведя таким образом допрашиваемого в нужное состояние, эрзац-прапорщик проверил верёвки и, пробурчав что-то неразборчивое, приступил к делу.

— Кто такой?

Вот тут рейтар смог меня удивить. Ответ последовал незамедлительно и был по-военному четким и информативным.

— Тарн-проныра, сержант черных рейтаров.

— Что здесь делал?

— Вез письмо в Игбрун.

— Кому?

— Арно ле Броку, командиру первого эскадрона черных рейтаров.

— От кого письмо?

— Не знаю. Мне его вручил адъютант риттмейстера.

— Как зовут риттмейстера?

— Танис ле Крайт. Командует нашим полком уже четыре года.

Вопрос — ответ. Ни задержек, ни умолчаний. Четко, быстро, лаконично. Словно доклад студента-отличника. Сперва я даже растерялся от такого всплеска искренности и желания сотрудничать. Потом задумался.

Захваченный сержант не производил впечатления простака, испуганным он тоже не выглядел. Рейтар был собран, спокоен и расслаблен. Вывод? Пленный вполне отдает себе отчет в происходящем и просто не считает нужным что-то утаивать. Оставалось только понять: почему?