Кристофер Сташефф - Чародеи [Побег. Чародей поневоле. Возвращение короля Кобольда]

Она стала неистово мешать в котле, продолжая выкрикивать проклятия:

— Чтоб его трижды перевернуло, этого жалкого ублюдка! Его… — закончила она хриплым шепотом, — …я ненавижу больше, чем кого бы то ни было!

Ее костлявые сморщенные руки так крепко сжали деревянную ложку, что казалось, будто она вот-вот сломается. Потом она поднесла ее к своей иссохшей груди. Плечи ее начали вздрагивать.

— Мое дитя, — запричитала она. — О, мое единственное, дорогое, нерожденное дитя! — Всхлипывания понемногу стихли, глаза колдуньи прояснились. — Разве вы не знаете? — Она противно захихикала, в глазах ее загорелся желтый огонек. — Он охраняет вход в пещеру, защищает меня… Мой нерожденный ребенок. Гарольд, сын мой, мой помощник! Это он, и он всегда будет рядом со мной — душа его явилась ко мне из дня завтрашнего, из того, что могло было быть.

Гвен уставилась на нее.

— Твой помощник?..

— Да! — Старая колдунья кивнула. — Мой помощник и мой сын — он мог бы родиться и должен был, но он все равно со мной, хотя никогда уже не родится, никогда не обретет плоть… Гарольд, самый могущественный из колдунов, сын несостоявшегося союза Гейлена и Агаты, потому что те Гейлен и Агата, породившие его на свет, умерли давным-давно… — Она начала медленно помешивать ложкой в котле. — Когда он много лет назад пришел ко мне в первый раз, я сначала не поняла…

Честно говоря, Род ничего не понимал и сейчас, хотя начал подозревать, что это галлюцинации. Интересно, наверное, это долгое одиночество так подействовало на старого человека, что появился воображаемый помощник. Но если Агата действительно верит в этого самого «помощника», то, может быть, ее галлюцинации помогают так сфокусировать ее силы, что ее возможности становятся безграничными. А это говорит о сверхъестественности ее колдовских сил…

Агата подняла голову, уставилась в никуда.

— Он казался сначала совершенно чужим, но я была так одинока… А теперь… — Дыхание ее участилось. — Теперь я знаю, теперь я понимаю. — Она с горечью покачала головой. — Он был нерожденной душой, которая не имела дома и никогда не будет его иметь.

Голова ее опустилась на грудь, все тело поникло. Потом, спустя несколько долгих минут, она подняла голову и нашла глазами Гвен.

— У тебя есть сын, не так ли? — В ответ на кивок Гвен лицо старухи потеплело. Потом оно опять приняло суровое выражение, и старая колдунья тряхнула головой. — Бедный ребенок, — пробормотала она.

— Бедный ребенок!? — Гвен вспыхнула от негодования. — Ради всего святого, старая Агата, почему?

Агата посмотрела на нее через плечо.

— Ты ведь знаешь, что такое детство волшебницы, и ты еще спрашиваешь?

— Нет, — прошептала Гвен, покачав Головой, потом громче: — Нет! Наступили новые времена, Агата, времена перемен! Мой сын займет достойное место в этом королевстве, он будет охранять народ, и в ответ все его будут почитать!

— Почитать его, но за что? — Колдунья горько усмехнулась.

— Да, я верю в это! Тьма отступила, Агата, страх и невежество ушли, наступили другие времена. И никогда деревенские жители не проклянут его в страхе и ненависти!

Старуха усмехнулась и мотнула головой в сторону входа в пещеру:

— Слышала?

Род и Гвен повернулись в ту сторону и переглянулись.

Прислушавшись, они уловили низкий, грохочущий звук. Он приближался.

— Векс! Что за шум?

— Это ваши миролюбивые деревенские жители, — сказала Агата, противно ухмыляясь. — Собрались из двенадцати деревень. Вдохновленные священником Сколаксом, они хотят вышвырнуть старую Агату из пещеры и сжечь ее…

— Данные подтверждаются, — раздался голос робота за ухом Рода.

Род кинулся ко входу в пещеру, ухватился за край скалы и глянул вниз. Каменный выступ заполняли люди. Род вернулся к женщинам.

— Она права… толпа крестьян. У них в руках косы и мотыги. Порыв ветра донес до них крики из толпы.

— Слышите! — закричала Агата, кивнув в сторону входа в пещеру. Рот ее искривился. — Слышите, как жаждут они моей крови? Этот грязный сумасшедший ведет их за собой!

Она взглянула на обезумевшую толпу, взбирающуюся по выступу наверх, к пещере, потом посмотрела на солнце. Гвен почувствовала страх, но не могла понять, чего именно она испугалась.

— Ты говоришь так, словно знала все заранее…

— Ну, если говорить откровенно, конечно. — Старуха рассмеялась. — Я что, не знаю, как это бывало раньше? Они должны были прийти снова. Но какая теперь разница…

Выступ сужался по мере того, как орда приближалась к ним. Гвен могла различить отдельные лица.