Лев Вершинин: Доспехи бога

Нет, я, пожалуй, не рискну сказать «кабинет».

Из окна, оставшегося за кадром, льется солнечный свет, золото, платина и каменья переливаются, отсвечивают, играют бликами.

Впечатляет.

Нечасто можно узреть Маэстро при полном параде, но это, безусловно, самый, что ни на есть экстренный случай. Пребывать там в чем-нибудь штатском попросту неприлично. Все равно что неглиже.

Продуманный хаос изящной, почти невесомой мебели. Гигантский бежевый ковер. Очевидно, дисгармоничен только стол. Мощный, похожий на убегающее за горизонт шоссе, он идеально чист. Лишь серебристый пультик «универсума», черный тюльпан в прозрачном фиале и бюстик Новой Метлы.

Ее же внимательный лик — на большущем, аляповатом портрете над столом.

И бронзовое изваяние в углу — тоже она.

— Ну как? — не тратя времени на приветствия, спрашивает Маэстро. — Идет?

— Что? — невольно уточняю я.

И тут же понимаю, что сморозил глупость. Связь-то односторонняя. Впрочем, любимый шеф, оказывается, предвидел все, что и не замедливает продемонстрировать.

— Кабинет мне идет? — снисходительно улыбается он, воровато косясь на отражение в зеркале. Судя по всему, оно ему очень нравится, особенно — малые орлы на погонах.

Ни фига себе. Полный генерал…

— Ты, что ли, в министры выскочил? — обалдело лепечу я.

Но, представьте себе, предусмотрен даже этот идиотский вопрос. Еще бы, знает он меня как облупленного.

— Вырулил, — со значением подмигивает господин полный генерал. — Да ты не волнуйся, не обмывали еще. Тебя ждем.

Скулы его твердеют.

— Прошу встать!

Уже стою. Условный рефлекс-с. Второго рода-с. Ем начальство глазами и слушаю. А речь-то, между прочим, обо мне.

— Именем Федерации! Присвоить очередное звание «генерал-майор»… Утвердить в должности директора Департамента… Ввести в состав коллегии министерства общей безопасности…

Раскатисто озвучив фамилию подписавшего, Маэстро оттаивает.

— Давай скорее. Ты очень нужен. Синяя вспышка.

— Конец связи, — мурлычет комп. Медленно опускаюсь в кресло, так и не успев сообщить: служу-де Федерации…

Хорошо. Все очень хорошо. И звание, и, соответственно, пенсия…

Хотя какая там пенсия? Сейчас-то самая работа и пойдет. Только, извините, не раньше, чем доктор Сянь позволит. Я теперь буду очень послушным.

Гляжу на позеленевший дисплей.

Что-то очень важное я, кажется, упустил. Какая-то была нестыковочка.

Ага, поймал. Министерство общей безопасности. Не внешней, не внутренней…

Ладно, разберемся.

А в целом картина ясна. У Новой Метлы раззуделось плечо, вместо простого шмона прошел генеральный, а любимый шеф оказался под рукой вовремя. Какие пируэты и виражи он при этом выписывал, кого топил, кого гробил — мне знать не положено, но нас выбраковка не только не коснулась, а совсем даже наоборот, и это главное.

Ну, Маэстро. Аи да Маэстро. Отец родной, а не Маэстро.

А уж за привет от девчонок — отслужу. Не подведу. Оправдаю. И прочее.

Обидно только, что в наше сучье время каждую заслуженную радость надо зубами выгрызать. И на Брдокве этой клятой я, выходит, зря здоровье гробил — какой там борщ, если такие дела на кухне…

«Параметры траектории введены в ЦУП модуля, — журчит комп. — Время старта: двенадцать ноль три ноль девять по орбитальному. Прошу подтвердить».

— Подтверждаю.

На пульте — короткая перекличка огоньков.

Меньше часа до взлета. Еще через пару часов стыковка. А потом — Земля.

Можно и расслабиться. Если бы не тупая тяжесть в затылке. Словно кто-то пристально смотрит сзади. Идиотское, нелепое ощущение: вот сейчас обернусь и встречу тяжелый, немигающий взгляд. Не оборачиваюсь. Оглянуться — значит признать, что у меня за спиной кто-то есть. А там некому быть. Там грузовой отсек. С дублем, которого, кстати, пора активировать и выпускать на волю.

Затылок наливается вязкой ломотой.

Резко разворачиваюсь.

Все правильно: никого; только овальный, приятно розовый люк.

Вот сквозь него-то и смотрят…

Встаю.

Какое бы Каа там ни завелось, я не бандерлог.

Люк уходит в стену.

Разглядываю, как в первый раз, багряные латы, глухой шлем-бочонок, увенчанный колосом. Приподнимаю забрало, смотрю в пустые глаза манекена.

Красавец. Тот, первый, лица не имел вообще. Психологи утверждали, что ни к чему оно, рубахи на себе рвали: и так любой абориген даст деру при виде багряных лат и короны. Гнать! К лешему гнать недоучек! Не побежал он, а совсем даже наоборот…