Линн Флевелинг: Месть Темного Бога

Двое здоровенных гвардейцев навалились на дверь и сорвали ее с петель. Серегил и Алек бросились к люку на башне. Клиа, Микам, Миррини и несколько солдат бежали за ними следом.

Крышка люка оказалась опущена, и даже песок в выемке кто-то разровнял. Серегил ухватился за кольцо и открыл люк. Они с Алеком повели остальных по деревянной лестнице и, благополучно миновав ловушку на лестничной площадке, проникли в подземный коридор. Дверь в конце была открыта, комната залита ярким светом.

Осторожно приблизившись, Серегил и остальные обнаружили, что Кассария ждет их. Она стояла у стола, загораживая собой тело Коррута. В руке женщина держала небольшую лампу, словно для того, чтобы осветить пришельцам дорогу, и ее свет превращал властное лицо Кассарии в величественную скульптуру.

Тревожное предчувствие охватило Серегила: Кассария была похожа на ядовитую змею, готовую напасть. В комнате чувствовался сильный запах воска и нефти. Давно ли стоит здесь эта женщина, ожидая их прихода?

— Ну вот вы и вернулись, — с горькой улыбкой произнесла она, когда Серегил и Алек перешагнули порог.

Клиа протиснулась между ними. При других обстоятельствах она могла позволить себе быть просто резвой и хорошенькой девушкой, сейчас же она командовала отрядом и вела себя со свойственной ее матери холодной уверенностью.

— Кассария-а-Мойриан, ты арестована именем Идрилейн Второй, — объявила она бесстрастно. — Против тебя выдвинуто обвинение в измене.

Кассария с достоинством поклонилась.

— В твоих руках сила. Я сдаюсь принцессе только поэтому, а не из уважения к твоим так называемым правам.

— Как угодно, — ответила Клиа, делая шаг к ней.

— Ты найдешь здесь все, что ищешь. — Кассария обвела рукой комнату. — Возможно, как и благородному Серегилу, тебе будет любопытно увидеть вашего общего предка. — Кассария сделала шаг в сторону и драматическим жестом подняла лампу. — Позволь мне представить благородного Коррута— и— Гламиена Янари Мерингила Боктерса. Твои стервятники уже ограбили тело, но, думаю, они подтвердят, что я говорю правду.

Слишком поздно Серегил вспомнил, что он ничего не сказал Клиа о том, что они с Алеком обнаружили в замке. Девушка с тихим изумленным восклицанием наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. Микам и остальные были поражены не меньше; все вытаращили глаза на ужасное зрелище: мертвое иссохшее лицо.

Все, кроме Алека.

За последние недели он видел слишком много трупов Стараясь не смотреть на останки в кресле, он вместо этого наблюдал за Кассарией и поэтому оказался единственным, кто заметил злорадную улыбку на лице женщины, когда она подняла лампу еще выше.

Предупредить Клиа он уже не успевал. Оттолкнув Серегила в сторону, он метнулся вперед как раз в тот момент, когда Кассария швырнула лампу на пол под ноги принцессе. Все в комнате было полито нефтью — Алек почувствовал запах еще раньше, но не понял значения этого. Кругом мгновенно взвились языки пламени.

Испепеляющий жар лишил его легкие воздуха и опалил его кожу. Кинувшись к Клиа, он схватил ее за руку и изо всех сил потянул назад. Другие руки вцепились в него и грубо вытащили их обоих в благословенную прохладу коридора.

— Вниз! — рявкнул Микам.

Алека прижали к полу и почти задушили, навалив на него плащи. Чьи-то руки били его по спине. Где-то рядом отчаянно ругался Серегил.

Когда ему наконец удалось высвободиться, Алек обнаружил, что их с Клиа отнесли к подножию лестницы. Волны жара накатывались на них по короткому коридору из открытой двери комнаты. Внутри нее бушевало пламя. Кассарии нигде не было видно.

Клиа лежала на полу рядом с ним, на ее прелестном лице краснели ожоги и чернели полосы сажи; половина ее косы обуглилась.

— Ты спас мне жизнь! — хрипло прошептала она, протягивая ему руку. На гладкой коже вздулись пузыри там, куда брызнула горящая нефть.

— А у нас, остальных, вместо голов оказались задницы! — мрачно пробормотала Миррини, вытирая глаза рукавом и опускаясь на колени рядом с принцессой.

Алек неожиданно почувствовал, что кожа у него на шее и спине болит, и поморщился.

— Ну-ка дай-ка! — скомандовал Серегил, стаскивая с Алека одолженную тунику. Одежда сзади еще тлела. — Ты так сгоришь, знаешь ли. И так уже ты лишился части волос.

Алек поднес руку к затылку: он оказался удивительно шершавым, и ладонь стала черной.

— И это когда мы наконец-то привели тебя в пристойный вид, — пожаловался Серегил; голос его предательски дрожал. — Потроха Билайри, ты воняешь, как паленая курица.