Линн Флевелинг - Крадущаяся Тьма

— Удовлетвори мое любопытство, господин, к каким методам ты бы прибег?

Мардус, заложив руки за спину, некоторое время обдумывал вопрос так бесстрастно, словно некромант спросил его мнение насчет цен на зерно в будущем году.

— Я часто начинаю с половых органов. Хотя при этом потеря крови и невелика, боль и эмоциональные страдания оказываются весьма острыми. Как только боль доходит до определенного предела, от пленника обычно можно добиться чего угодно. Ну, в случае Алека я позаботился бы о том, чтобы он все еще ценился на невольничьем рынке. Только глупец без необходимости уничтожит столь привлекательное создание.

Лишенный в своем заточении посреди моря иного общества, Алек почти пал духом. Днем он был игрушкой своих мучителей. По ночам приглушенные вопли, доносившиеся иногда из трюма, лишь усиливали чувство беспомощности. Те редкие случаи, когда ему снились прежние дни с отцом или с Серегилом, только ухудшали его настроение по пробуждении. Лежа в темноте, Алек старался припомнить, чем пахло в их комнатах в «Петухе» или какого цвета глаза Беки. Но больше всего он думал о Серегиле и проклинал Мардуса за те семена сомнения в друге, которые тот заронил.

— Он не бросил меня! Не бросил! — шептал Алек в мрачные ночные часы, когда мужество совсем изменяло ему. Он заставлял себя вспоминать улыбку Серегила, когда тому удавалось научиться новому трюку, удовольствие, с которым его друг дразнил Теро, крепкую хватку руки, когда Серегил оттаскивал его от края утеса после нападения по дороге из Цирны.

И еще он вспоминал, как выглядел Серегил той ночью на улице Огней. Алек неожиданно вспомнил то удовольствие пополам с чувством вины, которое испытывал, когда рука Серегила случайно ложилась ему на плечо или затылок…

Алек жарко покраснел от воспоминаний об этих прикосновениях. Думать о них было больно — теперь, когда он никогда больше не испытает такого…

— Прекрати? — громко прошипел Алек. — Он еще может прийти на помощь. Может быть, он приближается в этот самый момент!

Но ведь даже Микам не сумеет выследить корабль в море.

Чувствуя, что тонет в отчаянии, Алек закутался в тонкое одеяло и попытался вспомнить свои разговоры с Серегилом — просто чтобы утешиться голосом друга. Той ночью Серегил ему приснился; хотя, проснувшись, Алек и не смог вспомнить никаких подробностей, что-то все же осталось. Наутро Алек задумчиво жевал свой завтрак, перебирая в уме разнообразные уроки, которые Серегил преподал ему за долгие проведенные вместе месяцы.

Все на борту корабля считают его беспомощным, просто пленником, единственная ценность которого — в той роли, которую Мардус отводит ему в будущем. Пора отбросить страх и начать внимательно присматриваться — по-настоящему внимательно — ко всему, что происходит вокруг, задавать вопросы — невинные поначалу, чтобы нащупать дно в быстром течении событий. В конце концов, от такой попытки раньше времени он не умрет.

«Век живи, век учись», — одобрительно прошептал голос Серегила в глубине его души.

Опаска, с которой теперь солдаты относились к Алеку, сделала разговоры с ними немного легче, хотя юноша быстро обнаружил, что на первом месте для них стоит безусловная преданность Мардусу; это обрекало на неудачу любые попытки чего-то от них добиться. Но все же Алеку удалось узнать, что целью путешествия является какой-то пункт на северо-западном побережье Пленимара.

Тем же утром он попробовал казаться более разговорчивым во время прогулки с Мардусом, тем более что речь зашла о стрельбе из лука. На следующий день они оживленно беседовали о винах и ядах. Мардус был приятно удивлен и начал посылать за Алеком чаще На пятый день после жертвоприношения на закате Тилдус явился за Алеком. Бородатый капитан молчал, но юноше не понравилась его злорадная усмешка.

Оказавшись на палубе, Алек с ужасом увидел, что ритуальное полотно снова расстелено. Выстроившиеся по бокам солдаты держали факелы, освещавшие склонившуюся над чашей и короной Иртук Бешар Рядом с ней наготове стоял Варгул Ашназаи с каменным топором в руках.

Теро уже был на палубе, он стоял рядом с Мардусом все с таким же отсутствующим видом. Когда привели Алека, все взгляды обратились на него

— О Иллиор! — хрипло прошептал он, чувствуя, как подгибаются ноги Мардус передумал, или его бог послал иное предзнаменование, или любопытство Алека показалось подозрительным. .

Тилдус стиснул его руку и пробормотал: