Алексей Веселов - Как исправлять ошибки (СИ)

Устами вампира, оказывается, тоже иногда глаголет истина. Кажется, я даже смогу терпеть его присутствие рядом. Если съесть не попытается.

– Оба‑у хороши‑у! – не остался в стороне Сириус. – Вам обоим в пору ему спасибо‑у сказать! Ты‑у, Винсент, и сам понима‑уть должен, что один бы ее‑у не защитил.

– Еще всякие клетчатые пугала для грызунов мне не указывали! – фыркнул упырь. – Не больно‑то оно мне и нужно было. Я просто просьбу друга выполнял.

– Ах, ты!.. – в голосе Леры снова прорезались визгливые нотки, и я почел за благо прекратить очередной скандал в зародыше.

Я потянулся, улыбнулся сидящей возле меня на полу компании и предложил:

– А может, продолжим за столом? Есть‑то как хочется!

Ну и чего спрашивается, они так на меня уставились? Они что, думали, я здесь помирать собрался? Вот еще! Не дождутся! Мне еще целую галактику спасти нужно!

– Ты бы хоть представился‑у, Ася, – укоризненно покачал головой кот. – А то‑у знакоство‑у ваше одностороннее.

– Ах, да, простите! – я смущенно поднялся, и гости последовали моему примеру. – Я маркиз в" Асилий де Карабас. Ученик великомудрого Аля де Барануса, звездочета, владеющего этой башней, – я на мгновение задумался: объяснять им все обстоятельно и по порядку, или обрисовать ситуацию в двух словах, а потом пускай задают вопросы? Распинаться было лень. – Должен сказать, что то ли Алю с учеником не повезло, то ли мне с учителем, но это исключительно я виноват в том, что вас пришлось сюда вытащить, – Леринея нахмурилась, Сыр фыркнул, а в оскале Винсента сверкнули клыки. Я перевел дух, зажмурился и выпалил: – Дело в том, что я приблизил приход Темного властелина в вашей галактике, и теперь всем обитаемым мирам в ней грозит неминуемая гибель, – сразу меня не убили, поэтому я рискнул открыть глаза и постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. – Если, конечно, вы любезно не согласитесь помочь мне предотвратить это пренеприятнейшее событие.

– Знаешь, – вампир смерил меня каким‑то странным взглядом, – лучше бы ты все же донес эту информацию до обеденного стола. А то ведь сдерживаться мне сейчас очень не просто, – он сделал маленький шажок по направлению ко мне и… улыбнулся.

Мне показалось, что я заглянул в глаза собственной смерти. Я почти почувствовал, как моя теплая живая кровь льется в эту ощерившуюся клыками пасть. Во взгляде Винсента была жажда убийства. Животный ужас всколыхнул в сердце одно единственное желание: оказаться как можно дальше от этого места и от этой ситуации, а в следующее мгновение я почувствовал, что проваливаюсь куда‑то спиной вперед, оттолкнулся, чтобы ускорить падение, потому что Винс потянулся за мной. Я услышал крик Леринеи, утробное урчание кота, шипение вампира, когда клетчатый паршивец впился когтями тому в спину и, наконец, звон посуды, посыпавшейся на пол от столкновения с моей филейной частью. Я только успел возмутиться, что это стало происходить как‑то слишком часто, а дальше – темнота.

Первым чувством при пробуждении стали уже привычные разочарование и обида на весь мир. Нет, ну сами посудите! Я, весь из себя очередным образом апгрейднутый, лежу на холодном жестком полу, в бока мне впивается что‑то острое – битая посуда, похоже – а эти гады мирно трапезничают. Уютное позвякивание столовых приборов, божественные ароматы каких‑то неизвестных мне блюд и тихая, дружеская застольная беседа. Но тут я понял, что не внезапное согласие кота с новоявленными героями меня так раздражает. Мне снова что‑то пригрезилось, что‑то значимое, а я не мог вспомнить сна. Беспокойство о воспоминании, казавшемся очень важным, смешивалось с печалью и неудовлетворенностью от того, что я опять бездарно забыл встречу с со своей богиней. Словно я предал Ее… Или Она меня… Сердце защемило тем самым беспросветным одиночеством, что обитало в мире белой пыли, в мире, где я встретил Ее впервые. Мне захотелось произнести ее имя, позвать, но память снова подло прятала его от меня. Я почувствовал себя никчемным глупцом, бесполезным балластом на обочине жизни, занозой в гладкой ладони мироздания. Я снова прошел мимо тайны. Главной тайны. Возможно, самой главной в данный момент. Я что‑то упустил и, тем самым, может быть, обрек нас всех на поражение. Я был жалок и беспомощен, но именно я должен был отвечать за всех них, чтобы мы смогли достичь некой цели, прийти к победе. Но за Нее, не знаю как, я отвечал тоже. А я…

– …я‑у так думаю, когда злится‑у, – почему‑то вдруг слова Сириуса достучались до моего сознания и вывели из приступа самобичевания, – или кода пугается‑у.