Анатолий Бочаров: Легенда о Вращающемся Замке

Направо — конюшня, налево — колодец, а прямо перед глазами — крыльцо. На крыльце, на верхней ступеньке, сидел рыжий как лиса парень, лет шестнадцати или семнадцати на вид, и ковырялся ногтем в зубах. Гэрис спешился, легко взбежал по ступенькам и схватил мальчишку за шиворот.

— Эй, дядька, какого черта? — голос у рыжего оказался высокий, почти девчачий. Гэрис свободной рукой залепил ему пощечину:

— А вот такого. Нечего подметать ступеньки задницей, здесь люди ходят. Как бы я через тебя перешагивал, дубина? Ты тут работаешь? Или просто ждешь, когда пнут? Живо напои моего коня, отведи в стойло, помой и задай сена. Потом приду проверю. Не сделаешь — убью, — для убедительности Гэрис двинул мальчишку кулаком под ребра и лишь тогда отпустил. Парень ругнулся — не подумавши, очевидно, не успев подумать, что положено бояться — и скатился вниз. Выпрямился. Вскинул злое, побледневшее лицо. Зеленые глаза сверкнули сквозь переплетение рыжих прядей:

— Можете не сомневаться, любезный сударь — я пригляжу за вашим конем. Пригляжу по всей чести, — голос, вопреки вежливым словам, тоже был злым.

— Проверю, — повторил Гэрис и бросил мальчишке медную монетку. Гэрис не сомневался, что тот не станет ее подбирать. Такие, как он, молодые петушки никогда не принимают подачек. Ну еще бы, как можно унижаться, как можно гнуть спину… Однако парень все-таки склонился — до самой земли — и поднял из уличной грязи медный кругляш. Странно… А, впрочем, дворовой босяк — он дворовой босяк и есть. Не придворный же, в самом деле.

Гэрис толкнул дверь и шагнул в трактирную залу. Переступил через порог — и тут же метнулся в сторону, припал спиной к стене, потому что кто-то швырнул прямо в дверной проем тяжелую пивную кружку. Кружка ухнула во двор и где-то там разбилась. Раздался взрыв хохота — многоголосый, весельчаков собралось никак не меньше четырех. Гэрис прищурился, оглядывая дымный полумрак — кто же это здесь любит кидаться посудой в честных людей? Ага, вон та компания в самом центре зала. Сдвинули два стола, расселись и теперь просто излучают хмельное веселье. Гэрис двинулся прямо к ним.

— Братец! — окликнул его кто-то из гуляк, отсалютовав ножом. — Здорово я тебя чуть не пришиб! Впредь будет наукой — рот не разевай, когда заходишь в приличные места!

Наверно, этот парень просто крепко напился. Ну или же по жизни был дураком. Гэрис не знал точно, в чем причина подобной наглости — в недостатке ума или в переизбытке выпивки. Значения это, впрочем, особенного не имело. Гэрис распахнул свой плащ и быстрым, ловким движением выхватил меч. Отшвырнул ногой стоявший на дороге стул и приставил острие клинка к горлу насмешника.

— Проси у меня прощения, — сказал Гэрис.

Глаза у незадачливого весельчака сделались очень большие, очень трезвые и очень испуганные. Он не ожидал такого. Ну конечно, никак не ожидал.

— Проси прощения, — еще раз сказал Гэрис, глядя прямо в эти клубящиеся страхом глаза.

— Эй, мужик, да ты никак слегка рехнулся, — сказал кто-то из сидевших за столом.

— Я тебе не мужик. Я — благородный рыцарь. А этот жалкий смерд, которому место на виселице, оскорбил меня словом и делом. Будь я справедлив, я бы вырвал ему паскудный язык и выжег глаза. Но я не справедлив, я, к счастью для вас, милосерден. Мне достаточно будет простого извинения, чтобы забыть подобную дерзость. Так что пусть эта скотина встанет передо мной на колени и попросит прощения. Этого будет достаточно. Ну же, убогий, — вновь обратился Гэрис к человеку, у чьего горла держал меч, — я жду.

Бедняга весь мелко дрожал. Лицо его побелело.

— Сэр рыцарь… Господин мой, я нижайше прошу вашего прощения, не извольте серчать. Я простой мастеровой, перебрал немного по глупости, вот и ударил хмель в голову. У меня жена и две дочери. Не будьте ко мне суровы.

— Я, кажется, приказал тебе встать на колени, мразь. Почему ты еще этого не сделал? А ну живо!

Гэрис сделал шаг назад, чуть отведя оружие, но не опуская его. Человек, пятью минутами раньше едва не расшибивший ему голову, поднялся из-за стола — Гэрис успел заметить, что ладони у него мокрые — и медленно опустился на дощатый пол. Остальные посетители трактира настороженно молчали. Ведь Гэрис назвался рыцарем, а какой же дурак осмелится встать у рыцаря на пути.

— Милорд, молю о пощаде. Я и не подумал, что знатный господин может вот так просто зайти сюда, к нам.

— А вот впредь думай, шелудивый пес. И благодари меня, что научил уму-разуму, — Гэрис пнул молившего его о милосердии мастерового сапогом в живот и отвернулся. Он ничуть не боялся, что тот в отместку воткнет нож ему в спину. Никто из сидящих здесь людей никогда бы не сделал подобного. Никогда. «И вот поэтому, — подумал Гэрис, — ни у кого из них никогда не будет ни замка, ни богатства, ни титулов, и они все умрут теми, кем родились, вшивым сбродом из трущоб. Именно поэтому, а вовсе не потому, что их отцы не звались графами или баронами».