Диана Удовиченко - Имперский ястреб

– Ну, что удалось выяснить?

– Он бастард.

– Великое открытие! Это было видно по одежде. Что еще?

– Да, в сущности, ничего. Думаю, он действительно просто прохожий.

– Просто прохожий… просто прохожий, Бездну тебе в тещи, который сумел нейтрализовать «Поцелуй саламандры».

– Но он только подставил зеркало…

– Судя по тому, что осталось от кайлара, на зеркало были наложены чары. Ты много видел «просто прохожих», которые разгуливают по улицам с магическими зеркалами в руках?

– Может быть, его следует убрать?

– Ни в коем случае, это вызовет подозрения. Я займусь им сам. Тебе ничего нельзя поручить.

– Простите…

Путешествие вышло довольно долгим, я от тряски задремал и очнулся от громового «Тпру—у–у», которое издал кучер. Карета остановилась, лейтенант распахнул дверцу и выскочил наружу.

– Пошевеливайся! – пробурчал один из стражей, для убедительности пихнув меня локтем в бок.

Я вышел и раскрыл рот от удивления: мы стояли перед широкой полукруглой лестницей, ведущей к парадным воротам императорского дворца. Оказывается, пока я спал, карета миновала внешние ворота, и теперь передо мной вздымалось величественное и одновременно легкое, какое—то воздушное здание, увенчанное серебристым шпилем. Лейтенант повелительно кивнул, и принялся подниматься по мраморным ступеням. Меня тем же порядком конвоировали следом. По обе стороны лестницы застыли караульные гвардейцы с алебардами, двое стражей стояли у ворот и при нашем появлении крест—накрест сомкнули свое оружие.

– Лейтенант Ривен, Рик бастард, в Большой тронный зал, по приказанию императора, – четко произнес «мой» офицер.

– Проходите! – алебарды плавно разъехались в разные стороны, пропустив нас с лейтенантом. Конвойные гвардейцы остались снаружи, видимо, считалось, что из дворца я сбежать уже не смогу.

Да, такой красоты я в жизни не видел! То есть видел, конечно, но только на картинках. А уж о том, чтобы воочию, и не мечтал даже. Мы оказались в огромном круглом зале с высоченными, какими—то бесконечными, потолками. Стены, на обивку которых ушло не меньше десятка квадратных майлов журженьского шелка, радужно переливались под мягким светом магических вечных свечей. Пол под ногами блестел, как ледяная поверхность зимнего озера. Становилось даже немного не по себе: все время казалось, что вот—вот поскользнешься и пропашешь сияющий паркет собственным носом. Лейтенанта Ривена, однако, подобные соображения нисколько не смущали, и он решительно двинулся к широкой лестнице, покрытой ковровой дорожкой, сделанной лучшим мастером из Восточного Эмирата. Пересекая зал, гвардеец то и дело коротко здоровался с роскошно одетыми людьми, спешившими куда—то по своим делам. Я плелся за ним, низко склонив голову, как и полагается бастарду при встрече с родовитыми и богатыми господами. Смотреть по сторонам у меня возможности не было, поэтому я сосредоточил взгляд на обрамляющих лестницу резных перилах из черного дерева. Это было настоящее произведение искусства! Мастер изобразил на них птиц, зверей самого невероятного вида, и диковинные растения. Возможно, огромные уродливые ящеры, зубастые орлы, а также цветочки, с аппетитом заглатывающие людей – плод фантазии резчика. А может быть, мастер воссоздал флору и фауну Южного континента, с которого было привезено дерево для этих перил.

В таком случае, не дай Луг мне когда—нибудь оказаться там! Я украдкой проводил пальцем по перилам, и удивлялся теплу, исходившему от них, словно черное дерево впитало в себя лучи горячего солнца своей родины, и теперь постепенно отдавало их. Да, много диковинок в императорском дворце, но говорят, даже ему не сравниться с великолепием Дома Совета магов. Там, по слухам, имеются волшебные подъемные устройства, благодаря которым не нужно топать по лестницам пешком. А еще Дом Совета освещается не вечными свечами, а «маленькими солнцами» – магическими светильниками, которые сами выбирают, с какой яркостью им гореть и когда потухнуть. Если в окна светит настоящее солнце, волшебные светильники гаснут, и наоборот, чем темнее становится на улице и в доме, тем ярче они сияют.

– Пришли! – прервал лейтенант мои размышления.

Мы находились в относительно небольшой комнате без окон, вдоль стен которой стояли мягкие бархатные диваны. Кроме нас, здесь больше никого не было. Напротив двери, через которую мы попали в комнату, имелась вторая – не дверь даже, а ворота, большие, двустворчатые, украшенные мозаичным полотном, изображающим портрет какого—то императора, то ли Ридрига Просвещенного, то ли еще кого. Офицер заботливо оглядел меня с ног до головы, зачем—то одернул рубаху, пробормотав: