Стивен Браст - Текла

– Лойош, что ты видишь?

– Я не уверен, босс.

– Но ты что-то видишь?

– Думаю, да.

– Да. Я тоже, – беспокойно пошевелилась Ротса.

Что ж, я ни в чем ее не обвинял. Потом я понял, что именно я видел, и поводов для обвинений стало еще меньше.

Когда я в свое время прошел по Дорогам Мертвых с Алирой и побывал в Залах Суда, мне ясно дали понять, что меня там не ждут. Это было место для душ драгейриан, а не для живых тел людей с Востока. Чтобы попасть туда, тело должно было преодолеть Водопады Врат Смерти (после чего оно наверняка становилось трупом, даже если и не было им прежде). Потом оно плыло вниз по реке, и в конце концов его выносило на берег, откуда душа могла отправиться в путь – впрочем, это не важно. В конечном счете, душа достигала Залов Суда, и если только какой-нибудь бог не возлюбил или не возненавидел явившегося, он занимал свое место в постоянно увеличивающемся сообществе мертвых.

Что ж, прекрасно.

Что могло с ним случиться, если его не принесли к Водопадам Врат Смерти? Что ж, если он был убит клинком Морганти, вопрос был решен. Или, если у него была некая договоренность с его любимым божеством, этот бог мог поступать с его душой по своему усмотрению. В любом ином случае душа переселялась в другое тело. Вы можете мне, конечно, не верить, но некоторый недавний опыт убедил меня в том, что это действительно так.

Большую часть того, что мне известно о переселении душ, я узнал от Алиры еще до того, как поверил в это.

Поэтому успел забыть многое из ею сказанного. Но помню, что нерожденный ребенок создает некое мистическое притяжение и вбирает в себя наиболее подходящую душу. Если нет подходящей души, не будет и рождения. Если нет подходящего для души ребенка, душа ждет в месте, которое Некроманты называют Долиной ожидающих душ, поскольку им не вполне хватает воображения. Почему душа ожидает там? Потому что она ничего не может поделать. Есть в этом месте нечто притягательное для драгейрианских душ.

Но как насчет людей с Востока? Да примерно так же, насколько мне известно. Когда дело доходит до души, нет особой разницы между драгейрианином и выходцем с Востока. Нам не позволено вступать на Дороги Мертвых, но оружие Морганти действует на нас точно так же, и мы можем договариваться с любым богом, которого это устраивает, и, вероятно, мы также переселяемся в другие тела, если не происходит ничего другого, или, по крайней мере, так утверждал восточный поэт-провидец Ян Чо Лин. Собственно, если верить «Книге семи волшебников», Долина ожидающих душ притягивает нас так же, как и драгейриан.

Книга, однако, утверждает, что наши души она притягивает не столь сильно. Почему? Из-за численности населения. В мире больше людей с Востока, так что меньшее число душ ожидает для себя места, и, значит, меньшее число душ притягивает к себе другие. Есть ли во всем этом смысл? Для меня – нет, но это именно так.

Одним из следствий более слабого притяжения является то, что иногда душа выходца с Востока так и не переселяется в другое тело, но и не отправляется в Долину ожидающих душ. Вместо этого она, скажем так, просто бродит по окрестностям.

По крайней мере, так говорят. Верить или нет – ваше дело.

Лично я верю.

Как раз сейчас я видел призрак.

Я уставился на него. Вероятно, это первое, что делает каждый, когда видит перед собой призрак. Я не был вполне уверен, что следует делать потом. Судя по тому, что рассказывал дед, когда я был маленьким, самое время было закричать. Но тогда я перебужу всех в доме, а мне нужно было, чтобы они спали, если я собирался их убить. Кроме того, я не ощущал необходимости кричать. Я был скорее зачарован, чем испуган.

Призрак продолжал приобретать форму. Он слегка светился, излучая слабое голубоватое сияние. Постепенно я начал различать черты его лица. Вскоре я мог сказать, что это человек с Востока, потом – что он мужчина. Казалось, он смотрел на меня. Поскольку я не хотел никого разбудить, я шагнул из комнаты назад, в кабинет Келли. Снова выпустив из пальца луч света, я прошел к его столу и сел. Не знаю, откуда мне было известно, что призрак последует за мной, но именно так и оказалось. Я откашлялся.

– Итак, – сказал я, – надо полагать, ты Франц.

– Да, – ответил призрак.

Можно ли было назвать его голос замогильным? Не знаю.

– Я Владимир Талтош, муж Коти.

Призрак – нет, лучше я буду называть его Францем – кивнул.

– Что ты здесь делаешь? – Продолжая говорить, он становился все более материальным, а его голос – все более нормальным.