Меган Моррисон - На землю с небес и дальше в лес

— О чем ты?

— Я прокляла их род, — сказала Ведьма. — Сыновья Филиппа и сыновья его сыновей были такими же, как он.

— О. — Рапунцель не была уверена, что все поняла, но возникли более неотложные вопросы. — Кого ты убила? — потребовала она объяснений.

Ведьма каркнула от удивления.

— Ты так спокойно об этом говоришь. Разве тебе не больно слышать о таких вещах? Или мир уже сделал тебя черствее?

— Конечно, больно, — призналась Рапунцель. — И ты это знаешь. Ты слабеешь с каждым словом. Я же вижу, что происходит.

И тут ей пришло в голову, что она заключила удачную сделку.

Поразительно удачную.

Если задать Ведьме достаточно неприятных вопросов и получить достаточно ужасных ответов, невинность Рапунцель непременно будет посрамлена, а у Ведьмы вообще не останется сил. Она отойдет в мир иной, похоронив вместе с собой их сделку. Видимо, Ведьме в голову пришли те же мысли, и ее лицо застыло от ужаса.

— Нет, — прошелестела она, поймав взгляд Рапунцель. — Не пытайся.

— Кого ты убила? — повторила Рапунцель. — Отвечай немедленно.

Руки Ведьмы сжались на подлокотниках кресла-качалки.

— Родителей атамана Флита — старого атамана Красноземья и его жену.

— Зачем?

— Чтобы отвлечь внимание.

— От чего?

— Мне нужно было чем-то занять красных фей и правительство Красноземья, — объяснила Ведьма, — чтобы они не заметили, как я посажу розы вокруг Красной поляны и пропитаю магией глину.

— Как ты их убила — старого атамана с супругой?

— Столкнула их карету с обрыва.

— Кто еще пострадал?

— Погиб кучер. С ними был сын, он переломал ноги, и их пришлось отнять.

Рапунцель в ужасе ахнула, и сморщенный рот Ведьмы еще больше высох.

— Рапунцель, ничего не выйдет, — заявила она. — Не важно, что я тебе скажу, ты еще очень многого не видела и не переживала. Нельзя уничтожить невинность одними разговорами.

Рапунцель не обратила внимания на ее слова.

— Кого еще ты погубила?

— Солдат Красноземья.

— Зачем?

— Я уже сказала. Чтобы пресечь попытки атамана Флита переманить тебя на свою сторону. В отличие от других твоих гостей атаман прекрасно осознавал, что я представляю серьезную угрозу для его народа. Он был так настойчив. Должно быть, красные феи его предупредили, что если он не избавит тебя от моего общества, Красноград окажется уязвим. Поэтому Флит атаковал башню, а я убила его солдат, чтобы напугать атамана и принудить к полному отступлению. Совесть не позволила ему рисковать и отправлять новые отряды.

У Рапунцель взбунтовался желудок. С каждым новым ужасным признанием кожа Ведьмы истончалась, а волосы заметно редели, целыми прядями осыпаясь на плечи.

Рапунцель продолжила нападать:

— А как же Амелия?

— Я не убивала ее, — мгновенно отозвалась Ведьма. — Это был несчастный случай.

— Тогда кого ты еще убила?

— Пожалей себя, Рапунцель! Этот допрос ни к чему хорошему не приведет.

— Кого?

— Больше никого.

— Но я думала, что ты старая. Сколько тебе на самом деле?

— Сто семьдесят один год.

— Разве ты не питалась детьми, чтобы дожить до такого солидного возраста? Хочешь сказать, они не умерли?

— Я никогда, — отчеканила Ведьма столь сильным голосом, что он снова обрел почти юношеское очарование, — никого не ела. Это омерзительно.

— Но я считала, что ведьмы…

— Грубые ведьмы. Мерзкие ведьмы. — Ведьма горделиво приосанилась. — Мне хватало воображения. Я нашла способы, до которых не додумались другие. У меня имелись постоянные источники невинности, за исключением тех лет, когда была жива жена Филипа. А она прожила долгую жизнь. — Ведьмино лицо скисло. — Я скрывалась в пещерах Фиолетовых гор, постепенно старея.

— А что потом?

— Когда мне исполнилось шестьдесят семь, эта жалкая женщина наконец умерла. Появилась возможность выяснить свою силу. У меня было много времени, чтобы вынашивать далеко идущие планы. Я отправилась в Алое королевство, которое хотела захватить Розовая империя. Во всем королевстве царил хаос — армии уничтожали друг друга, дети оставались сиротами, многие страдали от ран и болезней. Я открыла приют для смертельно больных и заботилась о них до самого конца.

Рапунцель пришла в ужас.

— Ты использовала умирающих детей для получения силы?

— Да. Ты бы предпочла, чтобы я их съела?

— Нет, но…

— Что? Из-за войны эти дети осиротели и были обречены на голод, жажду и страдания. Я даровала им покой. Они покидали этот мир по-человечески, в безопасности. От моей помощи никому не стало хуже.