Янчо Чолаков - Золотой демон

— Ты искусителен, — облизал пересохшие губы де Грамон. — Впервые вижу подобное чудови… я хотел сказать — такое чудо. Допустим, что ты прав, проверим. Но я предполагаю, что и ты поставишь мне какое-то условие?

— Никакое. Но все же я тебя предупреждаю — твой первый отказ послушать меня повлечет за собой мое вечное молчание.

— И больше ничего другого?

— Ничего, — повторил как эхо золотой демон.

Де Грамон отрывисто выпрямился, засунул существо под свой марокеновый шарф и пошел вперед. Чья-то невидимая рука показывала ему направление к выходу.

За три года «Портар» превратился в самое нашумевшее страшилище, пересекающее Карибы. «Портар» сводил с ума как хотел своих преследователей. С каждым прошедшим днем становился все более наглым и дерзким. Завидя его, испанцы распускали всевозможные веера, которые человеческая история сотворила, и исчезали как дым. Вице-губернаторы островов строили планы, содержание которых де Грамон знал до того, как новая адская идея об его поимке приходила в их практические головы.

Имя де Грамон иностранцы переводили как «Бегом отсюда!». Нападательные акции, которые до того не пришли бы ни в чей ум и для которых не было бы достаточно ничьей наглости, включительно и деграмоновской, сейчас кошмарный «Портар» превращал в увеселительные вечеринки со взрывами бомб.

В конце третьего года произошло невероятное: «Портар» и «Озарение», другой основной корабль Грамона, разбили в пух и прах недалеко от Капо дель Тиброна одну из самых солидных испанских эскадр, которые Новый мир когда-либо встречал. На сигнал «Сдавайся!» француз ответил: «А не пошли бы вы…» — и т. д. «Портар» в сию минуту провел самый безумный судовой маневр, известный европейской маринистике, и вывел из строя половину нападавших, превращая их скороходные суда из тикового дерева, вместе с флагманом, в сборище зажженных скелетов, испускавших дым в великолепное ночное небо.

После последнего дележа добычи флибустьеры натолкнулись на чудноватые корабельные останки. Они носились по волнам вместе с несколькими зараженными чумой кораблекрушенцами, и никто не мог знать этот, невидимый на первый взгляд, факт, но «Портар» заботливо прошел мимо них, вопреки воплям и нытью несчастных. Один человек все равно смог предвидеть капкан Судьбы, и этим человеком был де Грамон, которого его собственные люди называли почтительно «Генералом», с чьим присутствием морской мир должен был считаться. Французская корона не менее своих соперников была озабочена его деяниями. Она дала капитану каперское письмо и сейчас была озабочена тем, как освободится от его кровавых вакханалий и грабежей, которые он ей устраивал и которые прилипали как пощечины к ее пречестной репутации.

Нечто более: используя имя де Грамона, свои таланты начали проявлять и ряд мелких мошенников и грабителей, которые считали, что дождались своего звездного часа.

Уверившись окончательно в неуловимости своего межокеанского рыцаря, французская корона назначила его губернатором Северной Испаньеллы. Она хотела превратить его в домашнюю курицу и одновременно с этим освободиться от его мореплавательских капризов. Правительство надеялось, что, подобно доброму старому Моргану, и Генерал устремится набивать сундуки блаженными дублонами, превращаясь в ревностного гонителя своих вчерашних собратьев.

Де Грамон повысил шуточное наименование «джентльмены удачи», превращая его в правило. Его люди боялись, что он доведет его до конца, считаясь с желаниями своего народа, то есть того, кто представлял народ, Его Королевского Величества Людовика XIV. Реализация желаний народных в своем чистом виде походила на бездарно скованные виселицы, скрипящие под тяжестью чьего-то расплывшегося трупа.

Так начали зарождаться и первые бунтовские элементы на «Портаре». Они появились быстро и еще быстрее возросли численно, особенно после того как де Грамон добавил внушительное «губернатор» перед своим всеизвестным именем. Когда в середине октября 1686 года «Портар» покинул остров Тортуга и отправился к Порт-о-Пренсу, где де Грамон должен был взять на себя управленческие функции, возражения экипажа вспыхнули с полной силой. Эти возражения затрагивали всевозможные вопросы — от исконного флибустьерского стремления к перераспределению награбленного до деликатной темы о каком-то таинственном советнике, с которым капитан вроде бы общался и которого некоторые личности хотели заполучить и если этого не смогут, то хотя бы его уничтожить, чтобы не привлечь на свою голову неприятности.