Яцек Пекара - Меч ангелов (ЛП)

– Ну, ну, - сказал мастер Риттер, на этот раз с оттенком невольного восхищения.

Признаюсь, что такое развитие ситуации удивило также и меня, ибо раньше рождественские представления никогда не проводились в настолько радикальной форме. Да, добрый и злой разбойники распинались всегда по настоящему, но для этих ролей выбирались закоренелые преступники, приговорённые к смертной казни Городскими Скамьями. Теперь я впервые увидел, чтобы легионеры были убиты на сцене, а один из играющих роль Иисуса актёров, должно быть, был профессиональным фехтовальщиком, так как сражался с видимым с первого взгляда мастерством. Публика была в восторге, но мне было интересно, когда авторам придёт на ум пустить вооружённых Христа и апостолов на смотрящую представление толпу. В конце концов, Писание ясно говорит:

в тот день улицы Иерусалима текли кровью.

Кто знает, может быть, в один прекрасный день на постановке воображение авторов воскресит для мещан Хез-Хезрона события тех давних дней в виде гораздо более буквальном, чем им хотелось бы.

Представление в основном закончилась, и актёр, играющий Иисуса, торжественным тоном цитировал Святую Книгу. Вокруг его плеч сиял золотой ореол, а под потолком на шнурах плавало что-то белое и крылатое, что, по мнению авторов, символизировало ангелов. Я могу только надеяться, что мой ангел этого не видит, потому что он часто бывал вспыльчив в отношении его образа и не любил, когда ему не выказывалось должное уважение.

- Пойдём, - я вздохнул, ухватил за руку Риттера и начал проталкиваться сквозь толпу.

Кто-то обругал меня, что мешаю смотреть, кто-то дыхнул запахом лука и пива, другой пихнул меня локтем в бок. Я перенёс это со смирением, хотя и пожалел, что не ношу официальный наряд - чёрный плащ и кафтан с вышитым на груди сломанным крестом. Ибо, как я мог заметить, люди приобретали неожиданную способность растворяться в воздухе, лишь только завидев инквизитора. И даже самые переполненные хезские улицы казались тогда почти пустыми. Но мы - служители Святого Официума - обычно люди тихие и смиренного сердца. Мы предпочитаем держаться тени, дабы более внимательно следить за греховными поступками других людей. Ибо из тени лучше всего видно во тьме, а блеск только лишь слепит глаза...

В конце концов, нам удалось выйти на улицу. Пригревало тёплое апрельское солнце, но от первого весеннего тепла Хез-Хезрон лишь сильнее вонял. Мусор, нагромождённый в переулках, нечистоты, стекающие по улицам или засохшие в твёрдую корочку, которая, однако, будет размыта первым же дождём. Грязные, потные люди, никогда не принимавшие ванну и не стиравшие одежду. Но, по-видимому, к искреннему сожалению вашего покорного слуги, я был одним из тех немногих, кого всё это беспокоило. Так или иначе, таков был Хез-Хезрон, и мне пришлось смириться с тем фактом, что моя судьба была связана с этим городом и в хорошем, и в плохом.

– Снова вы отвергли моё мастерство, - сказал мастер Риттер осуждающим, но в то же время несколько отстранённым тоном.

– Не мы, а канцелярия епископа, – пояснил я, уклоняясь от пьяного, который почти рухнул мне в объятия. - Вы знаете, в конце концов, что Инквизиториум очень редко занимается вопросами деликатной, художественной материи.

– Разве не всё равно? - Он махнул рукой. - Вы знаете, что я от всего отказался?

– А почему бы вам не написать комедию? – спросил я, выворачивая руку вора, который пытался пощупать пояс Риттера. - Займитесь весёлыми аспектами жизни.

Две толстые торговки сцепились в одной из торговых палаток, и одна попыталась заехать другой по голове оловянной сковородой, в результате чего поскользнулась на куче гнилых капустных листьев и упала, высоко задрав юбку. Из-под ткани выглядывали толстые икры, покрытые кроваво-красными пятнами расчёсанных прыщей.

– Вот и оно, - сказал я. - "Весёлые торговки из Хеза". У вас есть готовый сюжет для комедии.