Стас Бородин - Погребальные костры

Ослепший и безоружный, я боролся как дикий зверь! Я попытался нащупать глаза чудовища, однако мои пальцы провалились в пустые глазницы. Я попытался сам впиться зубами ему в горло, но сумел лишь выдрать клок горькой вонючей шерсти.

Во тьме были слышны только рев, визг, рычание, и хрип. Я взлетал вверх, падал в грязь, катился кубарем, изо всех сил цепляясь за невидимого противника.

Грудная клетка гонкорца вздымалась как кузнечные меха, когтистые лапы рвали в клочья мою одежду, однако я тоже не уступал, позабыв про смертельную усталость!

Внезапно острая боль пронзила мою правую ногу. Какая-то шавка подкралась сбоку, и вонзила в обнаженную плоть свои острые клыки! Дело было плохо! Отчаянно лягаясь, я попытался сбросить мелкую тварь, однако не тут-то было! Гадина только сильнее сжала челюсти, громко визжа от восторга.

Мои силы таяли с каждой секундой, с каждой каплей крови, которая падала на землю. Я почувствовал, как немеют пальцы рук, и тяжелеет голова. Последние запасы манны, поддерживавшие мою жизнь были израсходованы напрасно!

Из последних сил я прижался к рычащему чудовищу, прильнув к его широченной груди. Меня даже замутило от отвращения при мысли о том, что я собирался сделать, однако мне не оставили другого выбора!

Почти теряя сознание, я выжал последнюю каплю манны, и как ножом вспорол ей шкуру хищника. Перед глазами промелькнуло темное лицо мага Грениркаста, высасывающего манну из своих жертв, полыхнули безумные глаза Пожирателя, зловещая усмешка мастера Медрауда, и покрытая шрамами спина мастера Данте.

Манна хлынула, наполняя меня бурлящим потоком. Она была липкая и соленая как кровь. У нее был вкус безумия, но мне было на это наплевать!

Сбросив с себя обмякшую тушу пса, я оторвал от ноги визжащую шавку, и одним ударом размозжил ей голову о стену.

Руки у меня подрагивали от переполняющей их силы, а из глотки рвался низкий животный рык, будто бы я сам превратился в громадного лохматого пса. В моей ладони ослепительно вспыхнул голубой шар, заливая поле боя холодным призрачным светом. Собаки заскулили и попятились. Один только вожак остался стоять на месте, шумно втягивая воздух покрытым слизью носом.

— Подходи, чего же ты ждешь? — выкрикнул я, протягивая к чудовищу руки.

Пес зарычал и поджал хвост. Шерсть вздыбилась у него на загривке, и он, сохраняя достоинство, как и надлежало вожаку уличной банды, не спеша отступил в темноту.

С облегчением вздохнув, я прислушался к своему телу. Манна, наполнившая меня, оказалась тяжелой и вязкой. Ощущение было такое, будто бы я переел жирной пищи и перепил плохого дешевого вина. Голова все еще кружилась, зато силы наполнившей мое тело, казалось, может хватить на троих чародеев.

Так вот, что ощущают маги, высасывая манну из своих жертв! В который раз я вспомнил лицо мага Грениркаста, которого не смогли одолеть даже лучшие боевые колдуны крепости Маген.

Так вот, откуда их невероятная сила! Я перебросил светящийся шар с руки на руку, точно уличный жонглер. Шар мигнул, когда связывающие нас нити манны на мгновение оборвались.

Громадная тень упала позади меня на стену ущелья. Я стоял у ее ног, купаясь в лучах света чужой жизни. Тень подняла исполинскую руку, которая, казалось, может достать до самых небес.

Слеза Сердца жарко полыхнула в груди, омытая маной «Гонкорского Душегуба». Я стиснул кулак, и черная рука послушно сгребла в горсть висящие в небе звезды.

А ведь я смогу стать по-настоящему сильным! Нужно только протянуть руку, и взять то, что другие не ценят! Взять то, что принадлежит мне по праву!

С момента нашего прибытия на Маунтдан Аш изображал богатого паарийского аристократа, щеголяя в колете из желтой тисненой кожи, расшитом золотыми витыми шнурами и с тремя большими перламутровыми пуговицами у горла. Роскошный воротник из невесомых авалорских кружев был застегнут изящной золотой булавкой с большим рубином, а на массивной золотой цепи, спускавшейся почти до самого пупка, висел внушительных размеров ключ, украшенный искрящимися зенорскими самоцветами.

Увидев это великолепие, Танзей насмешливо фыркнул.

— Вы что-то напутали, господин хороший. Что с того, что я вышел на одной станции с вашим приятелем? — бандит закинул ногу на ногу, придерживая висящую на боку саблю левой рукой. — Я-то думал, что у вас есть для меня настоящая работа…

Я наблюдал за всей этой сценой из-за тяжелой резной ширмы, разделяющей кабинет на две части. На каминной полке громко тикали часы, а под потолком лениво вращались лопасти огромного вентилятора.