Ольга Смирнова - Случайное добро

Игнат «отдыхал» около дерева, держась за голову. Лера подняла палку, перехватила поудобнее и ринулась на защиту своей жизни. И жизни мужа заодно. Подбежав, она замахнулась посильнее и ударила. И вроде бы попала, и даже по голове, но псих и не покачнулся. Да что там — он попросту не заметил ее удара, зато умудрился сладко зевнуть, не прерывая своего бубнения. Лера ударила еще раз. По ее мнению, череп парня должен был треснуть, как орех, но ничего не произошло. Однако она не сдавалась и после ещё пары ударов почувствовала себя заправским лесорубом.

— Дева, отойдите. Чему быть, того не миновать. Не стоит провоцировать судьбу. Этот волшебник должен умереть. Зло, которое он причинил, невозможно искупить земными делами. Ему придется держать ответ перед богами.

Лера могла бы поклясться, что это псих говорит с ней, однако, присмотревшись, поняла, что артикуляция не совпадает. Но голос-то его! Жжение в груди стало непереносимым, Лера в панике посмотрела на распростёртого Александра. Он не шевелился.

Неожиданно краем глаза она увидела сбоку слабое мерцание и отпрыгнула в сторону, едва не взвизгнув. Призрак! Не сойти ей с этого места, но это был призрак! Лица его при дневном свете было почти не видно, но это явно была женщина.

— Сынок, — позвала женщина-призрак.

Псих резко замолк, перестал буравить взглядом Александра и вскинул голову. Лера никогда не видела такого цвета лица — белое, как мел. Он был не просто ошарашен, он был в ужасе. Он истерично заморгал, начал задыхаться, отступил на два шага и прошептал:

— Мама?

— Это я, сынок. Почему ты ведешь себя так плохо?

— М-м-мама, я… для тебя… а ты… а я…

Он продолжал отступать, все быстрее и быстрее, а призрак настойчиво летел за ним. Псих спиной уперся в дерево, закрылся руками и зарыдал:

— Мама! Прости! Мама! Я больше так не буду! Мама, я только хотел, чтобы ты простила меня! Мама, забери меня к себе! Я устал!

Он рыдал, размазывая сопли по щекам, и у зрителей это зрелище вызвало противоречивые эмоции. Истерика доконала парня — глаза его закатились, он начал как-то странно заваливаться на бок. Никто из троих волшебников не успел бы его подхватить, даже если бы собирался, поэтому через секунду он рухнул в траву.

— Что с ним? — заикаясь, спросила Лера.

— Обморок, — предположил Игнат. — Не знаю. Здорово я придумал, правда?

— Ты? Призрак — твоих рук дело? — Лера кинула быстрый взгляд на бессознательного психа и поспешила к бессознательному Александру. Усевшись на колени рядом с ним, она попыталась нащупать пульс. Руки тряслись так, что поначалу она решила, что сердце у него не бьется вообще.

— Ага, — Игнат был явно горд собой и не скрывал этого. — Он про свою мать так рассказывал, что я понял — дело нечисто. И создал простенькую иллюзию. Сходства особого не потребовалось — день же.

— А слова?

— Боги, да что она может ему сказать? То же, что и все матери на свете. Моя мне всю плешь проела упреками.

Лера, определив, что ее муж жив, стала думать, как привести его в сознание.

— А если очнется? — попутно бросила она Игнату.

— Домой пойдете. И тащить не придется на себе.

— Да не Александр! А этот… я третьего раунда не переживу! Я слабая волшебница, у меня нервы!

— У всех нервы… — прохрипел Александр, приоткрывая глаза.

Лера едва не вскрикнула — белки у него покраснели, и оттого выглядел он как сытый вампир.

— Что, плохо? — хмыкнул он через силу. — А будет еще хуже.

— Не хочу, — буркнула Лера, потирая ребра. — Мне и так нерадостно. Больно. Это заклинание было?

— Амулет сгорел, — коротко ответил он. — Так, убираемся отсюда, пока этот кролик не очухался. — Он с трудом приподнялся на локтях. — Как вы его усмирили, кстати?

— Игнат постарался, — ответила Лера. — Потом давайте, а? Уходим.

С Игнатовой помощью Александр встал. Немного покачался, ища баланс, потом подобрал с земли обуглившийся амулет и поморщился.

— Что? — тут же спросила мнительная Лера.

Не ответив, он пощупал карман, и лицо его просветлело. Он достал нож, конфискованный, видимо, у «спортивного костюма» и сделал невероятное — в два шага (откуда только силы взялись?) оказался у поверженного противника и быстрым движением всадил ему этот нож в грудь. Лера подумала и упала в обморок. Хватит с нее приключений. Пусть разбираются, как хотят.

Матвей ощутил ослепляющую боль в груди и очнулся. В первую очередь он безумным взглядом поискал мать, точнее ее призрак, но не нашел. Зато увидел кинжал, торчащий из груди. Больно. Очень больно. Наверное, ему следовало бы как минимум огорчиться, что он умирает, а как максимум — наслать проклятие на своего убийцу, но…