Ольга Смирнова - Случайное добро

— Сходи за аптечкой, — приказал Александр. — Есть в доме?

Лера понятия не имела, но побежала вниз. Увы, аптечки она не нашла, только перекись и вскрытую упаковку бинта, и с этой скудной добычей поспешила обратно. Когда она вернулась в спальню, оказалось, что Матвей уснул. Александр сидел на стуле рядом с кроватью.

— Ему так плохо, — вдруг сказал Александр с неловким удивлением, будто впервые это осознал. А может и вправду впервые. Лера пожалела, что в комнате недостаточно светло, чтобы разглядеть выражение его лица. — Он ничего не понимает. Он… знаешь, что он искал? Самокат. Чертов самокат. В детстве не наигрался, что ли?

Лера никак не прокомментировала странные изыскания Матвея, молча протянула Александру бинт и перекись. Пока он обрабатывал рану, она смотрела в окно — не потому что хотела полюбоваться ночным садом, а потому что видеть разбитый лоб «спасенного» — хотя и видно-то практически ничего не было — было выше ее сил.

— Иди спать, — тихо сказал Александр. Лера резко обернулась. — Иди. Я посижу с ним.

Было что-то странное в его тоне, что-то, что она никак не могла определить. Она понимала, что ему тяжело примириться с присутствием Матвея, особенно после того, как тот его чуть не прикончил, но именно сейчас в голосе ее мужа было что-то… что-то странное, но как будто хорошее.

И только укладываясь спать, Лера поняла, что это было. Точнее, чего не было. Не было сарказма. Обычно Александр, говоря о «родственнике», был зол или очень зол. Он плевался словами, дышал огнем и ерепенился или выказывал такое перенебрежение, что хотелось ему врезать. Но там, у кровати, он был спокоен. Что-то произошло за время ее отсутствия? Как бы то ни было, она надеялась, что Александр сможет если не простить, то отпустить злые деяния, плохие мысли и поступки, ошибки. Как собственные, так и Матвея.

Но с чего бы? У нее самой это не очень-то получается. Так почему должно получиться у Александра? Лера в который раз обмусолила в голове собственные опасения, чаяния и желания. Ничего утешительного не выяснилось. Она с отчаянным упорством цеплялась за то, что сделал Александр десять лет назад, построив такую стену, что никаким заклинанием не пробьёшь. А самое главное, понимая, что это путь в никуда, она не могла остановиться. Не могла разрешить себе влюбиться, поверить, расслабиться. Как бы ни было им хорошо в постели, о доверии и любви между ними речи не шло. Влечение, чувство собственности — возможно, но не больше.

Но ей предстоит прожить с ним всю жизнь, и значит, надо принимать его таким, какой он есть, либо не принимать вообще и тихо упокоиться с миром. Обоим. А ей бы хотелось, чтобы все наладилось. Так или иначе. А сейчас лучше лечь спать, ведь завтра предстоит тяжелый разговор с родителями. Очередная битва за того, кто даже не понимает, что о нем теперь будут заботиться.

Родители остались непреклонны. Лера битый час провела в лаборатории, но ничего не добилась. В принципе, ожидаемо, но все равно обидно. До чертиков, до злых слез, до комка в горле. Не так уж часто она обращалась к ним с просьбами.

— Мам, ему нужно немного времени. И свежий воздух.

Евгения Павловна даже не потрудилась ответить, она высматривала что-то на дне пробирки.

— Пап!

Николай Дмитриевич глянул на дочь поверх ящика с рассадой и сказал:

— Элеонора, я думал, ты уже уехала. Но раз уж ты здесь… не хочешь посмотреть, что у нас получается?

— Коля, не надо! — тотчас ожила мать. — Ты же знаешь, это плохая примета! Потом, потом она посмотрит, когда будет результат. Еще часик. А потом мы станем знаменитыми!

Лера поникла. Было ужасно осознавать, что Александр и Эмиль оказались правы. Неужели этим все закончится? Неужели придется… Чтобы успокоиться, она пошла прогуляться по саду и в дальнем его углу наткнулась на своего мужа и Матвея. Александр прислонился к забору, не сводя глаз с больного. Матвей же сидел на корточках и держал в грязных руках цветок. Голова его была забинтована, под глазом расцветал синяк. И несмотря на всё это — счастливое выражение лица.

— Смотри, — сказал Матвей неожиданно сильным голосом — ничего общего с его обычным бормотанием, — смотри, я сорвал его маме. Она любит этот цвет. Только надо помыть руки.

— Помоешь, — согласился Александр. Глянув на него повнимательнее, Лера вдруг поняла, что роль няньки совершенно его не возмущает.

— Кто вы и куда дели моего мужа? — пробормотала она себе под нос. — Привет. Как дела?