Стэлла Соколова - Становление (СИ)

- Не могу не признать логичность твоих требований.

Дэмиэн кивнул и, отвернувшись к окну, задумчиво продолжил:

- Я не имею ничего против тебя лично, так было бы безопаснее для Империи.

Тифар хмыкнул.

Логика понятна даже последнему тогодуму, имеющему хоть какое-то представление о том, на чем держится власть и что ее, эту самую власть, может поколебать или, убереги Светлые, разрушить. Бешеного пса убивают, потому что лекарства от бешенства не придумали. Лазар же, похоже, решил по-другому, с чем Дэмиэн был не согласен до последнего. По всей видимости он и сейчас колеблется, не зная, стоит ли довериться решению Светлых.

Словно бы услышав его мысли, Дэмиэн спокойно, даже холодно, произнес:

- Я не буду преследовать тебя. Во всяком случае до тех пор, пока ты находишься за пределами Ардейл.

Повернувшись к заключенному, де Мор поднял правую руку, на указательном пальце которой покачивался тонкий черный ошейник.

- В соответствии с приказом Императора, до конца своих дней ты будешь носить это, став верным псом Владыки за пределами Империи.

Не сделав ни единого движения, Тифар подождал, пока де Мор защелкнет новое украшение на его шее.

Похоже, Император нашел более страшный способ наказать отступника. Быть вечным рабом, не имеющим права голоса - вот его новый удел. Для бывшего аристократа, лишенного родового имени, воинских заслуг, а теперь еще и, хотя бы видимости свободы, подобное могло стать нестерпимым. Но, Тифар решил, что в том случае, если Светлые помилуют его, он вытерпит все. Гордыня должна быть наказана, о чем и напомнил Император.

Дэмиэн поднялся и направился к двери, на самом пороге он обернулся и едва слышно произнес:

- Береги себя, мой дорогой враг.

Тифар не услышал его слов, а если бы услышал, возможно они бы вызвали на его лице легкую, ироничную улыбку.

Сейчас же на лице его не отразилось ни единой эмоции, словно бы оно обратилось в камень. Спустя краткий миг, когда он остался в камере один, отступник позволил себе открыть глаза. Что-то новое появилось во взгляде, что-то, что пока не поддавалось определению.

Прикоснувшись к ошейнику кончиками пальцев, Тифар тихо рассмеялся, почти сразу тихий смех перешел в необузданный хохот. Даже теперь, в ситуации, когда любой другой принял бы все возможные меры по устранению опасного противника, Лазар нашел другой выход. Тифар был уверен, что если бы не заступничество наследника, полетела бы его голова с плеч. Он и сам поступил бы так же, в подобной ситуации. Пса, укусившего кормящую руку, надо обезглавить. Лазар же решил посадить того на цепь, не боясь, что когда-нибудь пес вновь оскалит клыки.

Утерев слезы, которые градом катились по щекам, Тифар покачал головой. Только этому баловню могло прийти в голову что-то подобное. Встав в полный рост и расправив плечи, заново рожденный гордо поднял голову и сделал глубой вдох.

Вечером, на закате того же дня, двое путников в серых плащах, покинули Черный Замок. Путь их лежал на Юг - к поселку Ан'Дже. В той же стороне скрылся и Медей, о чем сообщил наследник, провожая странников в дальний путь.

Эйрин стоял рядом с Лазаром, на одной из городских стен, задумчиво глядя в след ушедшим. Когда силуэты их стали неразличимы в вечерних сумерках, юноша посмотрел на наставника и спросил:

- И все же, ты уверен, что это - правильно?

Положив руку на голову ученика, Лазар ответил:

- Посмотрим.

В тот день Империя и Император получили одного из своих самых преданных и одаренных рабов. Спустя какое-то время имя "Кайрин" забудется и люди будут звать его не иначе как "Цепной пес Императора".

Глава вторая. Дорога к солнцу.

Империя Ардейл. Сейн. Черный Замок.

Эйрин поставил книгу на полку и, вздохнув, посмотрел в окно. С того дня, как Рэй в компании бывшего советника покинул столицу прошел уже месяц и, сам не зная почему, Эйрин чувствовал себя потерянным. Может быть, потому что у Лазара совсем не осталось свободного времени из-за подготовки к коронцаии и свадьбе? А может быть и потому, что Эйрин до сих пор не мог простить себе убийство Лока?

Сколько бы Лазар не объяснял ему, что выбора другого не было, юноша продолжал мучиться. Первую неделю он то и дело вскакивал по ночам, принимался расхаживать по комнате, мысленно ищя другой выход из ситуации, исправить которую он был уже просто не в состоянии. Самым ужасным было то, что теперь, по прошествии времени, Эйрин нашел другие решения. Во всяком случае, себя он в этом убедил. Больше всего его коробил тот факт, что на убийство он пошел с холодным сердцем и бросил кинжал твердой рукой.