Андрей Прусаков - Печать ворона

— Шакалы! — в груди нарастала ненависть. Он сдерживал ее так долго, он не хо-тел… Мгновенье спустя Иван видел сотнями птичьих глаз. Сотни крыльев вспоро-ли тьму, приближаясь стремительно и неотвратимо, сотни голодных ртов жаждали крови, и Иван велел им насытиться.

Ивана ударили по голове, он ткнулся лицом в грязь, но секундой позже ус-лышал дикий крик противника и увидел — не своими глазами — как черный клюв, словно наконечник копья, втыкается парню в глаз.

— Да! — содрогаясь от боли и хохота, кричал Иван. — Жрите! Пейте! Они ваши!

Зловещие пустыри ожили хлопаньем крыльев и глухим граем. Вороны воз-никали из ниоткуда, падали с неба, выскакивали из куч мусора, впиваясь острыми клювами в человеческую плоть. «Общажники» с воплями бросились врассыпную. Иван приподнялся, вытирая залитое кровью лицо, и указал на Руслана:

— Возьмите его!

Десятки когтей вцепились в верещавшего от ужаса парня и подняли его в воздух. Иван смотрел наверх. Вороны держали извивавшегося человека в пяти метрах над землей. Искаженное смертным страхом лицо Руслана было смешным и жалким.

— Ну, что? — крикнул ему Иван. — Ты здесь хозяин? Ты здорово ошибся, сука! А за ошибки надо платить!

Не слушая крики и плач Руслана, Иван склонился над Димкой. Друг был без сознания, его лицо залила кровь. Иван приподнял Димкину голову:

— Димыч! Очнись, Димыч! — но Удав молчал. Убили?! Иван вскинул голову и без звука, одним взглядом отдал приказ. Хруст раздираемого мяса смешался с пред-смертным криком, и кровавый дождь пролился из тьмы.

Происшествие возле общежитий надолго выбило Ивана из колеи. За выход-ные он оклемался, с ног до головы обмазавшись мазью от ушибов, купил черные очки, чтобы скрыть синяки, и вышел на работу. Но работалось вяло. Иван выпро-сил у мастера пару отгулов — но от безделья стало только хуже. Мысли назойли-вой мошкарой точили и грызли — а от себя не скроешься. Хорошо, что с Димкой все в порядке: отделался сломанной ключицей и сотрясением мозга.

Иван навестил друга в больнице, с удовлетворением узнав, что тот воронов не видел и не помнит.

— Что с теми козлами? — спросил Дима.

— Менты приехали, они и свалили, — соврал Иван. — Кто еще мог ходить.

Удав слабо, но довольно усмехнулся:

— Будут знать, — проговорил он.

— Будут, — повторил за ним Иван. Да, они получили урок. Хотя урок — это когда в человеке что-то меняется, а что измениться у трупа? Ивану было худо, когда он думал об этом. Он не хотел убивать, он защищался! Но помнил, что вид распятого в небе Руслана доставил ему неизгладимое, сравнимое с оргазмом, удовольствие. «Что со мной? Я становлюсь другим, — думал Иван, сидя у постели друга. — Но это было справедливо! Ведь справедливо?»

— Кстати, менты и ко мне приходили, — сказал Дима.

— И что? — Иван похолодел, представляя, что будет, если менты выйдут на него, начнутся допросы, и он сорвется? Или, того хуже, арестуют?

— Я им лапши навешал. Сказал, что тебя не знаю, познакомились у ларьков. И что эти хорьки тебя первого загасили. Так что ты здесь не светись, понял, а то менты говорили: там труп… Не знаю, как такое случилось. Не ты же его убил?

— Так они на тебя не подумают? — обеспокоено спросил Иван, уходя от прямого ответа.

— Нет. Скорую кто-то вызвал, меня первого нашли без сознания, а потом труп. Не пойму, Ваня, нам что, кто-то помог и загасил их?

— Да, — медленно проговорил Иван.

— Ты видел, кто это был? — с любопытством спросил Удав.

Иван молчал. Как сказать правду? Он не хотел врать, но иначе не мог.

— Нет.

— Ну, и ладно. Это и к лучшему. Ты иди, я полежу, подумаю. Знаешь, когда все время лежишь, столько мыслей в голову приходит! Не успеваешь думать. Кажется, за всю жизнь не думал столько…

Иван кивнул:

— Тогда я пойду. Спасибо, Димыч. Я твой должник.

— Фигня, Ванюха. Давай, пока.

Иван пожал другу руку и вышел из палаты.

Свобода и жизнь в удовольствие делали свое дело, драпируя прошлое спа-сительной пленкой однообразных дней. Работа и повседневный быт затягивали крепко и навсегда, редким удальцам удавалось избежать участи миллионов. Армия и все, что с ней связано, забывалось, и крылатые покровители ушли в тень, не по-казываясь до времени. Но они всегда были рядом, ожидая приказа — Иван знал это абсолютно точно.