Андрей Прусаков - Печать ворона

— Он другой. Он никого не жалел. И никто не помог ему, — тихо сказала Ева. — У тебя есть я. А у меня ты.

Иван не мог возразить, и не стал. Но в сердце паучьими лапами вцепилось сомнение. Он хорошо знал силу воронов. А любовь… Что может любовь?

Они двинулись дальше, стараясь идти посуху. Гать была близко. Иван чув-ствовал ее тоскливым, тянущим зовом печати, в последние дни мучившим его особенно сильно. Иван чуял запах воды и гнили, разлагающихся тел и душных бо-лотных трав. Над головами не прояснялось, и казалось: грязные серые тучи затя-гивают не только небо, но и душу обреченной, безотрадной пеленой. Они остано-вились.

— Вот она, Воронова Гать, — сказала Ева, глядя на путь через болота. Гать давно сгнила, о ней напоминали остовы трухлявых стволов, лежащих там и тут, словно болото противилось дороге, медленно растаскивая бревна в стороны. Да, еще фашисты бомбили гать и лес… Странно, что старожилы Подгородского этого не помнят.

— Дом там, — указал Иван. Он не мог сказать, как чувствует это. Знал и все. Он тут хозяин.

— Идем? — спросила Ева. Иван понял: она в последний раз проверяла его реши-мость. Он пойдет. Пошел мальчишкой, не струсит и сейчас. Хозяин должен пройти!

— Идем. Только ступай след в след, — предупредил он.

— Хорошо.

Они увидели черную птицу, пролетевшую через болото. Все, как тогда, по-думал Иван, провожая глазами ворона. Дурной знак? Пусть. Он не отступит. Пока есть хоть шанс, надо бороться. И даже, если шансов нет. Он поражался двойст-венному чувству обреченности и одержимости, охватившему его.

— А ты иди обратно. Я сам попробую.

— Я ждала, что ты так скажешь. Спасибо, Ваня. Но ты не справишься один. Я знаю. И я не справлюсь одна.

— Ты боишься, — сказал Иван. Он не отводил взгляд, зная, что, кроме них, здесь нет ничего живого. — Лучше останься.

— Я должна!

Он кивнул и шагнул на полусгнившую гать. Ноги по щиколотки погрузились в мягкий пружинящий мох, и выступившая вода тотчас залилась в ботинки. Не стоять! Иван пошел, наметив первый ориентир — кривую березу метрах в тридца-ти, торчавшую из топи, как утопающий человек, простерший вверх руки-ветви. Болото хлюпало и подрагивало, словно огромный спящий зверь, но Иван не боял-ся, шагал уверенно и зло, стараясь лишь обходить лужи, бездонные, как небо, от-ражавшееся в них. Гнилые бревна расползались под сапогами, обнажая трухлявые, кишащие жуками и белесыми личинками внутренности.

Он оглядывался, но с Евой все было в порядке. Девушка шла аккуратно, след в след. Длинные палки, срезанные на опушке, они держали у груди, как ка-натоходцы. До сухой кромки оставался десяток метров.

— Иван!

Он обернулся: Ева медленно погружалась в трясину.

— Падай! — крикнул Иван. Ева сообразила поздно и упала, когда болотная жижа добралась до бедер.

— Палку под себя! — сжав зубы, чтобы не закричать, Ева просунула под живот слегу. Оба конца палки погрузились в топь, но выиграли немного времени. Иван протянул палку, Ева ухватилась за нее. Иван потянул, забывая, что давит на почву в два раза сильнее. Ноги по колено погрузились в болото. Не выпуская слегу, Иван плюхнулся на живот.

— Держись! — он тянул изо всех сил, но получалось плохо. Локти вонзились в вонючий мох, ноги намокли, сырость холодной, парализующей волю змеей скользнула по телу. Но он дотянулся до ее пальцев…

Бросив палки, они доползли до ближайшей кочки, отдышались и оставшиеся метры шли очень осторожно. Уверенность исчезла. Иван не представ-лял, как еще раз пройдет эту трясину… Мокрые, перепачканные грязью путники распластались на траве и несколько минут лежали молча.

— Мы пришли, — сказал Иван, разглядывая грозящее дождем небо.

— Да, — отозвалась она. — У меня ноги дрожат.

Иван кивнул. Его тоже лихорадило. Колотило от пережитого и предчувст-вия того, что придется испытать. «Нервы. Просто нервы, — подумал Иван, — это не страх.» Теперь, добравшись до цели, он понял, что не справился бы один. И никто бы не справился. Никакой герой. Врут и фильмы и книги. Одиночка всегда слабее.

Иван зажмурился, не веря глазам. Что это? Ведь это уже было? Черный плащ мелькнул меж деревьев, старик сделал жест, зовя за собой. Иван поднялся и пошел.

— Ты куда? — спросила Ева. Иван двигался как сомнамбула. Так нужно. Поддав-шись чарам, а может, своей памяти, он найдет этот дом. Он шел — и висел в воз-духе, несомый человеком в черном плаще…

— Иди в дом! — сказал хозяин Гати, и Иван избушку. Она не изменилась. Толстые, покрытые мхом, бревна вросли в землю, домик казался нагромождением упавших после бури стволов, причудливой игрой природы. И наваждение не желало прохо-дить.