Юлия Власова - Заоблачная история

— Да я ведь не со зла, — примирительно сказал Самум. — Я по-друж…

Но не успел он закончить фразу, как вновь испарился.

— Где? Куда? — заволновался было Виэллис.

— Да здесь я, здесь, — со вздохом сказало лицо у него за спиной. — Я, понимаете ли, постоянно пропадаю. Это проклятие всех Самумов. Наша мощь вызывает у людей трепет — они падают перед нами ниц и накрывают головы одеждой в знак почтения. А взметаемые нами тучи песка затмевают Солнце. Но наш триумф непродолжителен. Шквал длится два, от силы три часа. Даром что иногда с Грозой. Но Гроза союзница ненадежная. Сегодня она в настроении, а завтра — нет.

— Кстати, насчет союзников, — вспомнил Виэллис, поймав выскочившее из связки письмо. — Ночной ветер Эль-Экрос передаёт вам привет и просит совета в одном деле. Вдруг из тучи багрового песка высунулась ветряно-песчаная рука Самума, аккуратно взяла письмо и тщательно запихала его под съехавший набок облачный тюрбан. — При случае обязательно пошлю ответ, — пообещал Самум. — Мне, понимаете ли, катастрофически не хватает времени. Ни на что не хватает… На последней фразе он трагично всхлипнул и вновь растаял.

— Однако во всём есть свои плюсы, — заметил Самум, появляясь над крупным оранжевым барханом. — Перед тем, как налетит шквал, пески начинают петь. Вам приходилось слышать, как поют пески? О! Они издают чудесные звуки, похожие на мелодию органа! Через несколько дней пески снова дадут концерт. Надеюсь, вы не пропустите это событие.

— Через несколько дней состоится событие поважнее, — ввернул Сальто. — Весна.

— Если мы присоединимся к торжественному полёту, возможно, нам удастся отыскать среди ветров дедушку Ветрило, — сказал Виэллис. — А вы его, часом, не встречали?

Неуловимый Самум возмущенно вздернул густые пыльные брови и опять исчез. На сей раз он материализовался над бурым каменистым плато — значительно дальше, чем предполагали ветерки. Оттуда Самум стал недоверчиво и осуждающе пялиться на братьев, как будто они спросили о чем-то запретном.

— Увиливатель, — буркнул Сальто.

«Наверняка он знает о дедушке, — подумал Виэллис. — Просто признаваться не хочет. Интересно, чем дед Ветрило так ему досадил? Ведь невооруженным глазом видно: Самум на него в обиде».

— Ваш дед бунтарь! — крикнул издалека Неуловимый Самум. — Комиссия из Центра Зарождения предлагала ему самые разные должности. Но он не захотел стать ни одним из ныне существующих ветров! Ни Пассатом, ни Бризом, ни даже Норд-Вестом. Мятежник! Я презираю его!

«Зато другие вольные ветры наверняка одобрили бы такой мятежный поступок», — с улыбкой подумал Виэллис. Дедушка Ветрило был не робкого десятка. Он в одиночку осмелился пойти против ветряных порядков и утёр этой Комиссии нос.

— Презираю! Презираю! А-а-и-и-о-о! — еще долго слышалось в пустыне, после того как Самум окончательно исчез. То ли пески решили для разнообразия исполнить что-нибудь кроме органного концерта, то ли в Сахаре непомерно разрослось и приумножилось эхо.

— Знаешь, — сказал Виэллис брату. — Я горжусь нашим дедушкой. Теперь я наконец-то понял, на кого хочу быть похожим. Не нужны мне никакие воздушные плащи. И почести мне тоже не нужны. Я стану таким же непокорным ветром, как он.

— Непокорным? А не боишься? — спросил Сальто. — Ведь взрослых, вообще-то, надо слушаться.

— Само собой, — согласился Виэллис. — Но поди разбери, кто из ветров взрослый, а кто просто прикидывается. Один скажет тебе дуть на запад, другой — на восток. Третий прикажет лететь на юг, а четвертый пошлет с поручениями на север. Иногда полезнее прислушиваться к себе. Если каждый будет следовать строго прописанному для него плану действий, где же здесь свобода? Дедушка Ветрило не побоялся чужих мнений и пересудов. Он выбрал собственный путь и стал дуть наперекор всему.

— Вот интересно только, в каком направлении, — проронил Сальто.

— Это, я уверен, скоро выяснится. А пока куда важнее отыскать Орехоколку и облачного пса.

Орехоколке всё-таки удалось разговорить пустынных обитателей, и спустя несколько душных часов оазис наконец расплывчато замаячил впереди. Облачный пёс решил, что это мираж, потому что уже дюжина таких оазисов возникала и предательски исчезала у него перед глазами. Он уселся на раскаленный воздух и попытался изобразить на своей морде выражение крайнего презрения к оазисам.

— Р-р-рав! — сказал он. Но Орехоколка и слушать не стала. Она упрямо тянула его за облачное ухо, пока размытые, тонкие стволы пальм не сделались толстыми и осязаемыми, а от голубого озерца не повеяло свежестью. Из озерца чинно пили воду два оранжевых двугорбых верблюда. Они исподлобья взглянули на Орехоколку и облачного пса, непринужденно пошевелили ушами, после чего принялись пить с таким усердием, что казалось, через минуту от озерца не останется и следа.