авторов Коллектив - Warhammer - Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)

Существо, более козёл, чем человек, и более человек, чем собака, шатаясь, опустился на колени. Края плаща всколыхнулись, открыв широкую волосатую спину. Феликс воткнул Карагул между лопатками зверолюда и с профессиональной жестокостью раскроил тварь, прервав блеющую агонию. Убитый зверолюд явно не был тем, что могло прийтись по вкусу Феликсу. Когда он высвободил меч, то услышал радостный рёв Готрека и отметил, что для некоторых, однако, это было как раз то, что надо.

Чувство облегчения наполнило его, когда ещё один зверолюд в вихре щепок пробил одну из гнилых стен и приземлился окровавленной грудой. Затем ещё один последовал тем же манером, его кабаноподобная пасть была раззявлена в отчаянном визге. Мгновение спустя, издавая кровожадный рёв, показалась низкая, но чрезвычайно широкая фигура.

Готрек Гурниссон воткнул лезвие своего покрытого рунами топора в огромное брюхо свиноподобной твари с такой силой, что от удара существо подбросило вверх, оторвав от земли его ноги, слишком уж напоминающие детские. С треском кости и рвущейся плоти вопящая тварь развалилась на две извивающиеся половины.

— Ха! — прорычал Готрек, его единственный здоровый глаз блестел от жажды битвы, когда гном развернулся. — Давайте, отбросы, подходите к Готреку!

Зверолюди, привлечённые вызовом, вырвались из отверстия в стене и, словно стая слюнявых гончих, кувыркаясь, бросились на Убийцу. На мгновение приземистая фигура гнома практически полностью скрылась под телами нападавших, лишь ярко-рыжий хохол волос торчал над волосатыми телами. Потом из свалки вылетел зверолюд с висящей под странным углом бычьей головой и почти срезанной челюстью и врезался в одну из покосившихся опорных балок. Старый дом застонал в ответ, и Феликс испугался, что дряхлое здание вот-вот рухнет им на головы. Но затем он оказался слишком занят: отражение атаки птицеголовой твари заняло все его мысли. Существо было столь же быстро, сколь и ворона, которую оно напоминало, и хриплые, неразборчивые проклятья исходили из его глотки, когда тварь набросилась на Феликса, держа в когтях потрёпанный топор дровосека.

Неистовая атака существа заставила Феликса отступить назад, к одной из повалившихся балок. Это всё, что он мог сделать, чтобы парировать или увернуться от мелькающего около его лица и конечностей топора. Вдруг птицетварь издала испуганный пронзительный вскрик и, пошатнувшись, повернулась кругом, открыв взгляду Феликса зияющую рану в спине. Феликс скривился, когда на его лицо брызнула кровь и перья, а затем Готрек пнул мёртвую тварь в сторону.

— Возникли проблемы, человечий отпрыск? — снисходительно хмыкнул Убийца.

Его мощное тело было полосатым от залившей его крови, так что испещрявшие его татуировки были практически не видны, а рука, шириной с человеческую ляжку, сжимавшая рунный топор, была красна по локоть.

— Когда-то их не было, Готрек? — огрызнулся Феликс, убирая с глаз странные волосатые перья. На каком звере могли вырасти одновременно перья и шерсть? Они, казалось, свернулись вокруг его пальцев, когда Феликс впопыхах стряхивал их прочь. Готрек снова что-то проворчал с тем, что, возможно, могло сойти за юмор. С обычно молчаливым Готреком было трудно понять, когда он шутил.

К этому времени от зверей осталось примерно полдесятка, хотя они уже не выглядели столь уверенными в том, что количество даст им хоть какое бы то ни было преимущество. Видя Готрека в деле куда больше раз, чем ему бы хотелось, Феликс мог понять колебание тварей. Готрек поднял топор и угрожающе двинулся вперёд. Смотреть за бегом любого гнома было всё равно, что наблюдать за сходом лавины, и невозможно плавная тяжеловесная атака Убийцы не была исключением. В ней было некое ощущение неистовой неизбежности, которое всегда впечатляло Феликса.

Но на зверей это, казалось, произвело обратный эффект, и они с воем, лаем, кошачьими воплями и хрюканьем бросились на Готрека. Феликс сдержал проклятие и бросился вслед за Убийцей. Не то, чтобы Готрек нуждался в помощи, но узы чести, которые связывали их, требовали, чтобы он оказал гному посильную помощь. И если это означало хранить его от подлейшей из смертей — смерти от удара в спину, так как Готрек был слишком увлечён тем, что было перед ним, и не слишком обращал внимания на то, что творилось позади, — значит, так тому и быть. Готрек заслуживал куда лучшей смерти, чем от лап этих жалких уродцев.

На него бросился дикий зверолюд, размахивая дубиной с привязанной к ней клыкастой челюстью волка. Феликс отскочил в сторону и увидел, как голова Готрека врезается в живот жуткой парнокопытной твари, в то время как колено другой твари познало остроту его топора. Дубина снова опустилась на него, и Феликс отпрыгнул в сторону, пожелтевшие зубы челюсти куснули лишь пустой воздух. Владелец дубины был столь же волосат, как и остальные: его козлиноподобный облик был практически скрыт за копной грязных, свалявшихся волос. Тварь завопила и снова бросилась на него, насадив себя на лезвие выставленного Карагула. Феликс ворчливо хмыкнул, почувствовав, что меч воткнулся в кость существа, так что ему пришлось упереться ногой в грудь твари, чтобы высвободить его.