Любовь Малафеева - Удары судьбы

— Спасибо за заботу, ребята, но со мной, как видите, все нормально. Так что, давайте идите на учебу, я мы еще поспим, — я ненавящево пихнула Хана под одеяло. Оттуда раздалось недовольное бормотание.

— Ну, может, ты познакомишь нас со своим новым другом? — мерзко усмехнулся Тьен.

Если бы я могла убивать взглядом (надо поискать в учебниках, что-то подобное просто обязано быть), то от квартерона осталась бы горстка пепла. Признаваться в своих «подвигах» не хотелось совершенно, потому что, рассказав про драку, в которой пострадал Шерхан, мне придется рассказать и еще много чего, раскручивая цепочку событий до самого конца, а точнее до моего прибытия в этот мир. Сегодня я не была готова к подобной откровенности, но что-то сказать придется. При этом выдумывать высокохудожественный бред мне не хотелось и не моглось. И я решила сказать правду, прикинув, что пусть они лучше удавятся от любопытства, чем будут меня терроризировать.

— Знакомить вас совсем не надо. Это Шерхан, — и я похлопала по выпирающей под одеялом части тела. Мягкой. Блин! Меня больно щипнули за голую ногу.

Парни от моего заявления явно зависли.

— В каком смысле «это Шерхан»? — спросил Кармий.

— В самом прямом. Я его сегодня ночью в человека случайно превратила. Хан, вылезай, покажись ребятам.

Еле разборчивое бормотание и еще более растрепанный подросток выбрался из-под одеяла. Я с интересом пронаблюдала, как он приглаживает и расчесывает пальцами свои волосы и заправляет лезущие в глаза прядки за уши. Движения его были четкими и казались совершенно естественными. Каюсь, я боялась, что мне придется заново учить его двигаться, как маленького ребенка. Интересно, а ходить он тоже будет нормально или привычно опустится на четвереньки?

— Ну? — хмурый голубой взгляд из-под челки. — Чего? Не верите?

— Парень, — Кармий по-хозяйски пододвинул себе стул, уцелевший во вчерашней драке, и уселся на него, положив руки на спинку. — В тебе от знакомого нам тьегра только цветные волосы и голубые глаза. Так что прости, но как-то это сомнительно. И даже если это принять за правду, то у Сайфы — не в обиду, подруга — просто не хватит сил и умений. Такие преобразования только мастерам Химерологии по плечу. Причем не из слабеньких.

Шерхан хитро прищурился.

— Если не веришь, то спроси меня то, что может знать только Шерхан.

Кармий на мгновение задумался.

— Кого и когда я назвал «гномом»?

Бывший тьегр фыркнул.

— Кажется, это был преподаватель по бытовым заклинаниям и прозвал ты его за присказку «Шлифуй, брильянтовый мой!» и небольшой рост.

Кармий почесал нос.

— Ладно, убедил, но я все равно не понимаю как такое возможно!

Этьен же, кажется, заметил некоторую неопрятность моей комнаты. У меня конечно и раньше бывал бардак, но до ломания мебели и вандализма, я не доходила.

— И кстати, что у тебя тут случилось? Комната выглядит как после грандиозной драки, — поинтересовался потомок дроу.

Я закусила губу. Сказать правду, это вызвать еще больше вопросов. Промолчать — обидеть недоверием. Получается логический тупик, так что попробуем пройти сквозь одну из стен, то есть, скажем часть правды.

— Я просто не успела убраться… — беззаботно пожала я плечами, смотря на друзей кристально честными глазами. — Тут вчера и, правда, немного подрались, но ничего страшного.

Хан предательски насмешливо фыркнул, якобы сдувая с глаз длинную челку, и удостоился от меня тычка под ребра, который выдержал с честью и даже не ойкнул. Я надулась.

Тьен вопросительно вскинул бровь, а Кармий лишь тяжело вздохнул. Парни переглянулись, и квартерон уселся на мою кровать, подогнув под себя одну ногу.

— Сайфа, может, хватит? — устало спросил он. Я непонимающе на него уставилась. «Нет! Пожалуйста, нет! Я не смогу врать и отнекиваться им в лицо!» панически метались мои мысли.

— Мы же друзья, — не замечая моих метаний, продолжал Ен. — Ты можешь нам все рассказать. Честно.

Я отвернулась. Просто не могла смотреть им в глаза. Они правы, со всеми своими секретами, проблемами я совсем забыла, том, что я не одна здесь. И пусть мы знакомы не так уж и долго, но я знаю, что могу доверять ребятам и при этом не в состоянии пересилить себя и рассказать им правду. Слишком много в этой правде мне самой до сих пор непонятно, несмотря на все объяснения.

— Я знаю… — тихо, на грани шепота, произнесла я. — Но не могу, простите.

Лица моих друзей вытянулись. Я буквально почувствовала, как захлопнулись, закрылись они от меня, и мне стало больно.