Ули Драфтер - Преумножающий дары

Последнее высказывание беспокоит меня больше всего.

— Почему ему нужна встреча со мной, Фивар, что он хочет?

— Я скажу вам, Миштар, но только если вы дадите мне быть с вами наедине, — его поклон и мой ответ — согласие.

Когда собрание расходится, я веду оракла в изолятор эфелинов. Замкнув контур я обращаюсь к нему за пояснением.

— Я не могу объяснить словами, — говорит он, — могу лишь передать вам то, что явилось мне в сплетении линий энергий.

— Если этот способ для вас будет удобен, то препятствий я не вижу, — отвечаю, открывая ему матрицу, перевожу при этом энергию в функцию накопления. Чувствуя его энергию, сам выдвигаюсь навстречу, но замираю. Последний шаг должен быть за ораклом. Он колеблется, будто боясь этой информации, но, тем не менее, присоединяет свой канал.

Образы. Вспыхивают и проносятся перед моим энергетическим зрением — белые существа, прямые, холодные, чужые, падают под натиском острой и горячей силы, сминаются, рассыпаясь пеплом. Но это не из конец. Тот, что сокрушил, увязает в телах и прахе побежденных, марает себя их жизнью. Он поглощает их столько, что не в силах удержать, перерождает свою плоть в их. Обращается. Меркнет. И зажигается вновь уже холодным светом.

Мгновение, и образ гаснет. Я же не могу отойти от ужаса, что узрел, не могу справиться с шоком оболочки и перенасыщением сомы. Я едва не падаю, потеряв ориентацию.

— Благодарю тебя, Фивар, — свою я как только возвращаю контроль над телом, — мне радостно знать, что в твоем народе я вижу поддержу. Можешь быть свободен и сообщи всему племени провидцев, что бы были готовы. Нас ждут непростые испытания. Энергия начинает менять свое русло. Следите за ее направлением.

Он уходит. Я же на столько обеспокоенный посланием, что не могу принять должного решения. С одной стороны видение оракла может быть предупреждением — не искать встречи со странным источником. С другой — запугиванием. Я не исключаю тот факт, что образы Фивару были навязаны.

Но больше всего меня начинает переполнять другое чувство — тоска, невероятная и глубокая. Я брошен здесь один, а нечто неведомое стремится поработить меня. Уничтожить плоды моих трудов. Жизни моих подопечных.

Контур изолятора разомкнут, а кристалл связи сжат в руке.

— Фагир, я так давно не говорил с тобой, — шепчу на языке оросов, надеясь что мне ответят как можно быстрее.

— Миштар? — орос-мастер не кланяется мне как другие — его память слишком полна взаимодействием со мной как с равным. Я приветствую его, радостно обняв.

— Я рад видеть тебя, друг мой. Я так давно лишь знаменатель действия, а никак не цельное существо. Прошу, поговори со мной, как если бы мы не имели отличий.

Тяжелая рука ороса ложится на мою голову.

— Вы сильны, Миштар, — говорит он, ласково проводя по волосам, — а сила — это большая тяжесть. Знания — большой груз. Теперь я это понимаю.

Смотрю на него, пытаясь осознать сказанное.

— Вы были добры ко мне, даже слишком, — отвечает он на мое непонимание, — я недостоин возвышаться над своими собратьями. Прошу, — он кладет обе руки мне на плечи, встает на одно колено передо мной, — заберите свой дар бессмертия. Я его недостоин.

Мне кажется, я не понимаю, что слышу, смотрю на Фагира, пытаясь распознать по ауре его желания. Но вижу там тоску и горе, превышающее по силе даже мое.

— Почему? — мне не ясна причина, — ты достойнейший, Фагир. Ты моя опора, ты мне друг, каких не было среди подобных мне. Скажи, что тебя тяготит, и я постараюсь исправить это.

— Время, Миштар. Оно забирает дорогое. Оно переполняет печалью. Я хочу остановить его бег для себя.

— Нет, — теперь я понимаю, в чем причина отказа от стабилизации, — не время твой враг, — говорю, прося его подняться, — память. Пока ты помнишь — живы все, кого ты ценил. Пока ты в память о них совершаешь значимые дела — их энергия приносит плоды. Не ухода любимых нужно бояться, Фагир, — говорю, чувствуя и свои переживания, — бояться нужно потерять память о них. Пока же ты помнишь — возвеличивать ее. Фагир, — снова касаюсь его, передавая образы о своей потере, — радуйся каждой минуте, что ты можешь помнить того, кого любишь. Так ты их снова найдешь, рано или поздно.

Понял ли он, но его аура засветилась положительным переливом, руки сжали мои, протянутые ему. Он подхватывает меня, приподнимая и прижимая к себе.

— Простите, я не знал…

— Нет, то моя вина, что не разъяснил, — говорю, обхватывая его за шею, — я слишком давно не думал о том, что значат чувства живущих. Здесь я слеп. Сейчас же, я хочу просить тебя — не предавай своих желаний, но если можешь — поделись со мной тем, ради чего ты хочешь жить.