Ули Драфтер - Преумножающий дары

От понимания этого и от моих собственных ощущений, я сам следую за ней. Только потом, слышу хруст и понимаю, что погас свет.

Мы останавливаемся, слыша только наши дыхания.

— Прости, это я, — говорю, разжимая руки и бросая на пол осколки раковины.

— Кажется, выбило пробки, — невозмутимо говорит функционал, выпуская меня и выходя из ванной. Я слышу звук открываемой двери, затем скрип и щелчок. Свет загорается снова. Я осторожно проверяю свою ауру. Нет, следа взаимодействия с Беной не осталось. Но эйфорические элементы заметны.

— Все хорошо? — Бена заходит и я вижу, что она все еще без одежды. Да и мне уже была безразлична своя нагота.

— Да, видимо перенервничала сегодня, — говорю, убирая осколки раковины в то же ведро, где лежит упаковка, выброшенная Беной, — как оказалось, источник был в том месте, где во время войны было ритуально убито много смертных.

— Да, неприятно, — Бена берет меня за руку и выводит из ванной. Я даже не возмущен такой директивной манерой, скорее наоборот, чувствую в этом странное наслаждение, — ты что-то хотела спросить у Инграма?

Бена заходит в комнату, садясь на кровать и усаживая меня к себе на колени. Я понимаю, что она хочет узнать подробности, беру со стола свой телефон, подключая его к информационной сети. Набираю название места, где запечатывал источник.

— Да, знакомое место, — говорит она, обхватив меня за талию и прижав к себе, — там часто регистрировалось повышенное излучение. Предпринимались попытки полностью разрушить его, но местные не дали.

— Печати не устанавливали? — теперь понятно, какие покушения на святыню люди имели в виду.

— Дважды, но они разрушались через несколько лет.

— Значит, еще несколько оно нас беспокоить не будет, — отключаю телефон и касаюсь губами губ Бены. На поцелуй мне отвечают сдержанно, тут же толкая на кровать, а, затем, перевернув на живот, снова дают ощутить удовольствие от стимуляции чувствительных зон оболочки.

Уснул я, положив голову на упругую грудь функционала. Против такого положения она не была.

Поспать удалось в этот раз, уже без снов, чему я был крайне рад.

— Неса, у тебя снова открыто, — будит меня выкрик из коридора, — тебя какой-то распределитель ищет, говорит не срочно, но… Ой! Извините, — мне не нужно открывать глаз, чтобы понять, что Кира все же заглянула в комнату.

— Передай, что спущусь минут через десять, — отвечаю ей, слегка обняв Бену.

Объясняться уже не было смысла. Что сказать? В одежде жарко, без нее холодно, а если без одежды и вдвоем то в самый раз? Смех невольно прорывается от этих мыслей.

Открываю глаза, осматриваясь. Бена еще спала, я же лежал, обхватив ее за талию, головой на груди. Она же положила руку на мою спину. Вставать действительно не хотелось.

Не без усилий сев в постели, я попытался найти свою одежду и не сразу вспомнил, что оставил ее в ванной. Пошел за ней и оделся там же, обратив внимание на раковину. Вернее все, что от нее осталось — керамическая чаша оказалась треснутой практически пополам. Пользоваться ей уже не было возможности. Вздохнув в знак печали об испорченном имуществе, отправился на встречу с неким вычислителем.

— Доброе утро, извините за ранний визит, — вопреки моим ожиданиям, я вижу незнакомого функционала, — мне просили передать вам это лично в руки, — говорит довольно молодой, но достаточно сильный функционал, протягивая мне конверт из плотной бумаги. Весит он тоже больше, чем просто письменное послание.

— От кого это? — спрашиваю, не зная чего ожидать от представителя вычислителей.

— Мне не известно, — улыбается мне рыжеволосый юноша, одетый в клетчатое пальто, — я только курьер.

Курьер второго ранга… это тем более подозрительно. На таких должностях обычно бывают младшие, не имеющие ранга.

— Тогда я не могу принять посылку, — говорю ему, возвращая конверт, — Если это так необходимо, пусть укажут отправителя, или я сам приду за посланием.

Юноша резко становится серьезнее. И старше. Теперь передо мной оказывается едва ли не пожилой мужчина.

— Послушайте, — говорит он тоном, подходящем больше угрозе, чем вежливому обращению, — вы не в том положении, чтобы ставить условия. Берите, или…

— Или что? — смотрю на него, слегка пропустив сквозь оболочку силу сомы. Конверт в моих руках начинает странно трещать.

Функционал выхватывает его из моей руки, прижимая к себе.

— Идиот, — шепчет он сквозь зубы. Это оскорбление мне поясняет информсоставляющая. Зря он усомнился в моих мыслительных способностях. Я закрываю сому, поворачиваясь и собираясь уйти, но вслед слышу, — ты хоть понимаешь, кому доверился? — юноша-старик бросает конверт на землю, разворачивается и уходит.