Надежда Мамева - Магометрия. Институт благородных чародеек

— Хотел сделать тебе приятное… — хихикнул он глумливо. — Мне вот всегда казалось, что женщине льстит, когда поутру в нее упирается приподнятое мужское настроение…

— Извращенец! — с досадой прошипела я, убирая «подарочек». А потом решила, что не только одному бестелесному шутить, и добавила: — Что, не удалось отфритюрить кухарочку свою призрачную, теперь неудовлетворенное эго и проявляется столь оригинально… ну-ну…

Тень сразу же насупился и замолчал: видно, с мотивом шутки угадала. Я же задумчиво вертела в руках швабру, размышляя, как с ней поступить.

Тут кто-то из институток заворочался, и я, как воришка, застигнутый на горячем, кинула швабру рядом с одной из кроватей и быстро нырнула обратно в постель. Но, видно, наступило время пробуждения, ибо вскоре заворочались и другие. Кто-то сладко потягивался, иные прятались под одеяло, в безнадежной попытке поймать сон и выклянчить у него еще пару минут неги. Проснулась и «счастливица», рядом с кроватью которой и обитался мой презент.

Она села, не открывая глаз, на ощупь нашарила ногами тапочки и, встав, сделала первый шаг. Смачная встреча лба с черенком была практически мгновенной. После этого скоропалительного рандеву я и поняла, что швабра — это такая штучка, правильное наименование которой срывается с губ само, сразу после поцелуя.

— Зато эта нимфа сразу же проснулась, — философски прошептал на ухо тень.

Но ото сна пробудилась не только «аварийная», звук и сочные эпитеты подействовали лучше пожарной сирены даже на рьяных любительниц помять подушку.

Я же тем временем могла лицезреть, как на челе юной прелестницы вырастает огромная шишка. К чести пострадавшей, она ни на кого не кинулась с обвинениями, а лишь, подняв боевое орудие клининговых воительниц, с досадой бросила:

— Зависть — плохое чувство, от него и сгореть можно.

В подтверждение сказанного швабра вспыхнула в ее руке бикфордовым шнуром и сгорела, не оставив даже пепла. Столь наглядная демонстрация тонкого намека, что будет с тем, кто попадется под горячую руку этой нимфочке (а я-то, наивная, думала, что самые опасные — демонессы), впечатлила.

В остальном утро прошло без происшествий, не считая того, что в столовой мы задержались. Все, памятуя о вчерашнем молоке, подолгу принюхивались и приглядывались к подозрительно жидкой овсянке и девственно-прозрачному, словно это не компот, а дистиллят, взвару.

Сегодня первым занятием значилась генеалогия. До того, как начать обучение в этом институте, я и помыслить не могла, чтобы где-то преподавали подобный предмет, но, признаться, я до этого злополучного августа и не представляла, что магия в нашем мире действительно существует, и не шарлатанская на уровне гадалок в метро и обшарпанных хрущевках, а вот такая, реальная, осязаемая.

Когда мы вошли в класс, за кафедрой уже стояла преподаватель. На ее лице недовольство и раздражение были намалеваны щедро и броско, словно малярной кистью.

— Попрошу поторопиться, — бросила она, нервно дернув уголком рта, что свойственно многим вспыльчивым людям в мгновения раздражения.

Череда книксенов напомнила мне эстафету: каждая заходившая в аудиторию быстро приседала и устремлялась на свое место.

Меня это слегка смутило, но дама, стоявшая за кафедрой, воспринимала такое поведение как должное, а посему я решила не выделяться из толпы и, «откниксовав», быстро села за парту.

Звонок, возвестивший о начале занятия, совпал с демонстрацией «пробников реверансов» у последних запоздавших.

— Итак, начнем, — резкий голос преподавательницы резал слух, — меня зовут Инесса Пальмировна Зарипова, и три года из шести, что вы здесь обучаетесь, я буду вести у вас, барышни, генеалогию. Данный предмет относится к обязательному курсу института, и по окончании его изучения вы все должны будете знать основные магические род ы , кланы, племена, династии, веги нашего мира, их взаимоотношения друг с другом и политические приверженности.

При перечислении того, что мы должны будем зазубрить, черты лица у этой самой Инессы все больше заострялись. Нос так вообще стал напоминать клюв.

— Дятел, — шепнул тень и добавил чуть громче: — Ну, право же, смотри. Чем не птичка-мозгоклюйка, которая вдолбит нужное ей знание в головы даже самых нерадивых…

Судя по тому, как вскинулась Инесса, слух у нее был отменный.

— Кто? Кто только что сказал? — она прищурила глаза и побледнела от злости.

— Не прячь глаза, — тень, осознавший свой промах, теперь шипел почти на ультразвуке прямо в ушную раковину, — и не смотри слишком понимающе. Умножь триста сорок пять на двести девятнадцать.