Надежда Мамева - Магометрия. Институт благородных чародеек

Лим, сложив руки на груди, молча слушал нашу перепалку с побелевшими скулами и непроницаемым лицом. А мне буквально физически необходимо было услышать от него хоть что-нибудь. Хоть какую-нибудь реплику, фразу. Почему-то это было в тот момент для меня очень важно.

Но демон безмолвствовал, источая холод, в котором мне чудилось презрение.

— Почему ты молчишь? — выдавила я из себя, хотя в горле был ком.

— А что я могу сказать? — рыжий смотрел на меня без тени эмоций. — Я ошибался, и ты похожа на остальных. Может, это свойство женской природы: играть на чувствах тех, кому ты небезразлична, если грозит опасность жизни, использовать любые приемы, чтобы спастись… И приберегать запасные варианты. Судя по словам тени, и у тебя есть тот, кто защитит, стоит только броситься ему на шею…

Договорить он не успел. Хлесткая пощечина прозвучала в тиши отчетливо.

— Я. Не. Профурсетка. И не торгую своим телом во спасение, — произнесла отчетливо, по слогам, хотя внутри меня все буквально клокотало.

Первый раз в жизни залепила пощечину. Рука горела, и хотелось непроизвольно ею встряхнуть, сбрасывая боль, но я сдержалась.

Лим стоял, глядя мне в глаза, а потом, словно перешагнув в себе что-то, глухим, не своим голосом произнес:

— Извини, я был резок, но это не отменяет истины сказанного.

Ехидный смешок тени заставил меня вздрогнуть, а Дейминго подобраться. Бестелесный же, довольный произведенным эффектом, протянул:

— Мой тебе совет, как мужчина мужчине: не продолжай в том же духе, а то Света девушка горячая… — многозначительно не договорил он.

Интересно, и когда этот теневой засранец успел меня так хорошо узнать, чтобы советы Лиму давать?

— Я это уже понял, — прищурив глаза, бросил демон.

— И то, что рука у нее, судя по всему, тяжелая, — тоже, — продолжал зубоскалить тень.

А мне от этих слов бестелесного почему-то стало стыдно: не сумела сдержать эмоции, повела себя как дикарка.

— Извини, — вырвалось само собой.

Демон не сказал ничего, лишь прикрыл глаза и кивнул.

— Мы оба были не правы. И я хотел бы поблагодарить тебя, что мы живы.

Эти его слова… Лим говорил так, словно зачитывал рабочий документ: сухо и раздраженно. Он так и остался при своем мнении, лишь перефразировав его.

В носу предательски защипало, но я решила для себя: «Не расплачусь, чего бы мне это не стоило! На этом демоне что, свет клином сошелся? Ну и что, что он мне нравится? Если мужчина не готов ради женщины измениться, оставить страхи и сомнения в прошлом, поверить тебе — значит, это случайный мужчина».

Вот только как бы я ни убеждала себя, во рту все равно был полынный вкус горечи.

Задрала голову вверх, чтобы загнать подступившие слезы обратно.

Над нами была бездна, расплескавшаяся в бесконечности беззвездного пространства, но беспредельность эта не черная, а словно лучащаяся светом. Вдруг по этому полотну цвета индиго, словно падающая звезда, мелькнул росчерк вспышки. А за ним еще один, и еще, и еще.

— Что это? — я обращалась исключительно к тени. Говорить с Лимом мне больше не хотелось.

— Судя по всему, треки телепортов. Нас выкинуло с верхнего уровня сюда.

Высота казалась мне нереальной, запредельной, и тем удивительнее было, что Лим смог создать портал отсюда, со дна, напрямую.

Вот только сейчас, когда мы стояли вместе, прижавшись друг к другу, и сияние телепорта окружало нас, я чувствовала себя крайне неуютно.

Вопреки ожиданиям, мы оказались вновь перед вывеской салона мадам Мильен.

— В таком виде тебе точно появляться в институте нельзя, — пояснил свои действия Лим.

Когда я зашла в примерочную, портнихи были явно удивлены. Я могла побиться об заклад, что они сгорают от любопытства, строя догадки, как же мы с моим «любовником» развлекались, что платье столь быстро пришло в негодность.

Едва только одна из женщин приблизилась ко мне с портновской лентой, я заявила, что размеры своих постоянных и частых клиенток они должны знать и так, а потому примерки излишни.

То ли настроение у меня было отвратное, то ли тон столь мрачен, но уже через пятнадцать минут я надевала новую форму, сшитую без единой примерки. Сидела она, к слову, на мне достаточно хорошо.

С Лимом, облаченным в новую рубашку (почему-то с джинсами, изобилующими кучей мелких подпалин, он решил не расставаться), я вновь встретилась в приемной.

Как бы мне ни хотелось гордо отмолчаться, но задать насущный вопрос следовало:

— Почему произошел сбой?