Серж Брюссоло: Запретная стена

Со своего насеста он осмотрел пирогу, которая должна была привести их к цивилизации. Они поплывут по одной из грязевых речек, которые пронизывают корку засохшего ила. Если они будут грести изо всех сил, то в конце концов доберутся до большого озера из жидкого ила, на берегах которого стоят главные города Восточной провинции. По крайней мере, Нат на это надеялся. Конечно, он сознавал, что страшно рискует. Когда взойдет солнце и установится обычная жара, ил за каких-нибудь пару часов намертво засохнет — вернее, просто спечется, как глиняный горшок, поставленный в печь для обжига. И тогда они застрянут на полпути — лодка увязнет в затвердевшей глине и приклеится так же намертво, как статуя к своему пьедесталу. Тут-то ящеры окружат их и…

Нат вздохнул и в последний раз смерил взглядом расстояние, отделяющее их от лодки. Зеленоватое илистое пространство было испещрено невысокими буграми, выдающими присутствие затаившихся ящеров. Он решил, что безопаснее будет не бежать напрямик, а закладывать петли пошире, огибая эти потенциально опасные места.

Когда он уже спускался, Нюша вдруг сорвалась с места и побежала к пироге. Напрасно Нат звал ее — она не останавливалась, и ему пришлось броситься в погоню. Безжалостное тяготение сковывало его движение. Мягкоголовые не знали подобных неудобств, и, несмотря на все усилия, Нат не смог нагнать женщину, пока она не достигла берега.

Задыхаясь, с черной пеленой перед глазами, он рухнул на колени, захлебываясь горькой слюной. И в тот же миг Нюша наступила на спину зарывшемуся ящеру. Хищник взвился в туче брызг, ухватил свою добычу за ногу и потащил ее к морю. Ящеры часто так действовали: утягивали своих жертв под воду, чтобы утопить. Сами они могли проводить под поверхностью мутной жижи долгие часы, истощая терпение охотников.

Нат вскочил, воздев копье, и бросился спасать свою подругу, но было уже слишком поздно: ящер нырнул, и легкие Нюши заполнились жидкой грязью. К тому же юноше пришлось замедлить бег из-за нападения другого ящера, который неожиданно преградил ему путь.

— Сдохни! — завопил Нат, вне себя от горя и отчаяния. — Сдохни, падаль!

В слепом бешенстве он принялся наносить твари удар за ударом, пронзая ее кожистый панцирь в самых уязвимых местах.

Похоже, такая ярость устрашила остальных зверюг, которые нерешительно замешкались. Нат бросился на них, не понимая толком, что делает. Выставив копье вперед, он ринулся им навстречу, осыпая ударами жесткие шкуры.

— Получай! — ревел он. — Еще хочешь? Вот тебе… и еще! И еще!

Он совсем потерял голову. Кровь струилась по древку копья, липкие ладони скользили. Оробевшие твари отступили, напуганные яростью человеческого существа, которого страдание нежданно превратило в берсерка, и Нат смог добежать до пироги и столкнуть ее с берега.

Потом он долго сидел, не решаясь взяться за весла, и таращился на грязевое море, надеясь на неизвестно какое чудо. Но Нюша на поверхности так и не показалась: наверняка хищник затащил ее труп под какую-нибудь затопленную корягу, чтобы он успел подгнить. Ящеры особенно любили мясо с душком.

Нату пришлось решиться тронуться в путь, пока ящеры не оправились от испуга и снова не пошли в атаку.

Оказавшись примерно в двух кабельтовых от берега, он заплакал — от злости, печали и стыда. Слезы прочертили светлые дорожки в зеленоватой пыли, покрывавшей его лицо.

Нос лодки с хрустом вспарывал твердую корку ила, и Нат чувствовал, как по его лицу стекают капли жидкой грязи. Его глазам предстала картина разоренного города: разномастные лачуги и покосившиеся склады, соединенные ненадежными переходами из бамбука.

После долгих лишений он оказался наконец в виду Изолакра — торгового прибрежного городка, где, если ему повезет, он сможет наняться матросом на какое-нибудь судно. Он взял курс на пристань и погреб изо всех сил. Когда его лодчонка ткнулась в сваи причала, Нат ухватился за перекладины лестницы и выбрался наверх.

На него косились с подозрением — выглядел он точь-в-точь как «дикарь» с грязевых равнин. Примитивная пирога и привязанный к бедрам чехол тоже, прямо скажем, не улучшали картины. Он тут же направился в ближайшую лавку, где брали под залог и скупали всякую всячину, и продал там свое копье и нож из полированной кости, а также связку превосходно выделанных шкурок ящериц. Конечно, это был не слишком осторожный поступок, но у него не было выбора: если он хотел получить хоть малейший шанс наняться на работу, ему следовало как можно скорее принять «цивилизованный» облик.